Дженнифер Блейк - Закон мести
Пилар пронзила странная боль.
— Неужели вы действительно сделаете это? Возможно, его надо предупредить.
— Какой вы ребенок, дорогуша! Рефухио прекрасно все знает и ничего иного не ждет.
— Разве это хорошая сделка?
Донья Луиза одарила ее безмятежной улыбкой:
— Пока она мне нравится.
Запах духов доньи Луизы угрожал Пилар удушьем. Девушка встала.
— Вы могли встречаться при дворе с доном Эстебаном Итурбиде. Вы знакомы с ним?
— Да, разумеется. — В глазах вдовы мелькнул живой интерес. Казалось, она увидела новую возможность разнообразить свою жизнь.
— Я так и думала. — Пилар повернулась и хотела выйти из салона, неожиданно путь ей преградила Исабель. За нею стоял Балтазар, его грубое крестьянское лицо было тревожным.
— Я права? — смертельно-бледная Исабель обращалась к Пилар. — Эта женщина знает?.. Знает, что…
Исабель никак не могла привыкнуть к новому имени Рефухио, забывала его и не всегда могла обращаться к нему, как следовало.
— Все в порядке. — Пилар попыталась успокоить молодую женщину. — Все хорошо.
— Но она сказала, что он пел для нее.
— Да, пел. — Вдовушка вздернула бровь.
— Он пел для меня, — объявила Исабель, — когда я была кружевницей в Кордове. Он смотрел на меня и играл мелодии, помогавшие мне быстрее плести.
Пилар была тронута мягкостью выражения лица Исабель.
— Я думала, вы были танцовщицей, — сказала Пилар.
— Что? О, да. Да, он пел и тогда. Это было еще до того, как меня хотели продать маврам и увезти в Алжир, и он спас меня.
В глазах Пилар промелькнуло замешательство, но прежде чем она успела что-либо сказать, донья Луиза заявила:
— Кажется, для горничной у вас была слишком интересная жизнь.
— А вы сами, — Исабель хмуро взглянула на вдову, — разве вы не лжете? Вы уверены, что ваш муж мертв? Уверены ли хоть в том, что у вас был муж?
— Боже всемилостивый! — вскричала донья Луиза, обращаясь к Пилар. — Это создание повредилось в уме, я вижу. Это ваша горничная — разве вы не можете унять ее?
Беспокойно глядя на Исабель, Балтазар быстро взял ее за локоть.
— Пойдем, солнышко, я ведь говорил тебе, у нас много дел и ты должна мне помочь.
Исабель растерянно взглянула на него:
— Что надо сделать?
— Я покажу, — мягко и успокаивающе говорил Балтазар, не выпуская ее руки. Исабель покорно последовала за ним, и Балтазар, бросив на прощание Пилар извиняющийся взгляд, увел ее из салона.
— Прелестно, — возмущенно заявила донья Луиза.
Пилар не ответила, сосредоточенно глядя вслед удаляющейся паре. Меж ее бровей залегла морщинка. Она еще ни разу не видела Исабель в таком состоянии. Женщина была явно вне себя от страха за Рефухио. Быстро пробормотав извинения, она поспешила из салона вслед за ними.
Балтазар шел слишком быстро, чтобы его могла догнать Пилар, особенно если учесть, что она не хотела показываться им на глаза. Он увел Исабель в отведенное им помещение и задернул занавеску. Оттуда донесся осуждающий голос Балтазара и прерываемые рыданиями протесты Исабель. Пилар не могла вмешаться, даже если она была целиком на стороне Исабель, — это было бы похоже на бесцеремонное вмешательство в ссору между супругами. Она вернулась обратно на палубу.
Там было холодно и сыро, свежий ветер оставлял на губах соленый привкус моря. Пилар стояла, держась за поручни, и вглядывалась в даль до тех пор, пока ее тревога не улеглась, уступив место спокойствию. Она не могла понять, что так встревожило ее, — ведь донья Луиза, Исабель и их взаимоотношения с Рефухио ничуть ее не касались.
Она почти привыкла к корабельной качке, к постоянному скрипу снастей и пению ветра в парусах. В движении корабля, стремящегося вперед, к горизонту, было что-то гипнотизирующее ее. Мысль о том, что где-то за африканским побережьем лежат Канарские острова, куда их корабль зайдет за свежей водой и фруктами, прежде чем отправиться к новым землям, восхищала.
Прежде Пилар страшилась, что ей не понравится море, что она будет тосковать по Испании, она боялась, что заболеет, а громадное водное пространство заставит ее ощутить себя маленькой и ничтожной, плывущей в пустоте. Теперь она видела, что ошибалась. Бескрайняя ширь вокруг и открытое небо нравились ей. Они успокаивали и утешали ее, хотя мало что в сложившейся ситуации могло служить утешением.
Ветер донес откуда-то звуки музыки. Она огляделась по сторонам, ожидая увидеть какого-нибудь играющего матроса, и вблизи заметила развевающийся плащ. Человек, стоящий за мачтой, показался ей знакомым. Обхватив себя руками и пытаясь согреться, Пилар двинулась к нему.
Это был Рефухио, в руках он держал гитару. Он посмотрел на подошедшую Пилар, но не прекратил играть, звучавшая мелодия была медленной и приятной. Она слышала ее раньше, но не могла вспомнить, где именно.
— Теперь я понимаю, почему вы столь известны своими серенадами, — смело произнесла Пилар.
Рефухио взглянул на нее, слегка прищурившись. Ветер трепал его волосы и шарф.
— Кто это говорит?
— Ну, во-первых, вдовушка. Во-вторых, Исабель.
— Приятно, когда тебя восхваляют. Пусть даже незаслуженно.
— Вы отрицаете это? — Она знала, что совершает ошибку, продолжая этот разговор, но понимала, что отступать поздно. Более того, ей очень хотелось получить такой ответ, который мог бы ее успокоить.
Он продолжал наигрывать мелодию.
— Однажды я убаюкивал Исабель песней.
Пилар криво усмехнулась:
— После того, как спасли ее в очередной раз?
Он смотрел на свои пальцы, перебиравшие струны.
— Вы подозреваете меня в том, что я намеренно являюсь предметом ее фантазий? Или только в том, что я ими воспользовался?
— Вы хотите сказать, что все, о чем она рассказывает, — неправда? Вы никогда не спасали ее ни от того негодяя, что продавал ее на улице, ни от мавров из Алжира?
Откуда-то сзади первый помощник прокричал приказ. Матросы побежали по палубе, с обезьяньей ловкостью стали карабкаться на ванты, раскачиваясь, вязать снасти. Рефухио следил за карабкающимися людьми оценивающим взглядом.
— Я нашел ее на улице. Была ночь. Шел дождь. Она была вся в синяках и дрожала от холода. Она никогда не говорила, как очутилась там. Я не уверен, что она знает это.
— Но почему…
Он резко оборвал мелодию:
— Почему бы и нет? Почему бы ей не изменить свое прошлое, как ей хочется? Разве все ваши воспоминания так приятны, что вы не пожелаете подыскать некоторым из них более приятную замену? Если да, то почему вас так тревожит Исабель?
Пилар оставила вопрос без ответа, ибо Эль-Леону он был слишком хорошо известен.
