Тереза Медейрос - Вереск и бархат
Пруденс соскочила с подоконника и из-за шторы пугливо выглянула в окно. Но пугало исчезло, словно невидимая рука снизу дернула его за ноги.
За странным глухим ударом последовал поток непристойных ругательств.
Пруденс схватила шпильку с ночного столика и подкралась к подоконнику. Она выглянула вниз, всматриваясь в шелестящий плющ, сжимая шпильку, словно крошечный кинжал.
Блестящие листья раздвинулись, и сказочный гном появился снова с ликующим криком.
— Я знал, что это ты! Истинный Бог, он говорил мне держаться подальше от дома. Но я увидел тебя из конюшни и могу поклясться, что ты — та самая девушка, которую мы застали в хижине арендатора.
Пруденс отшатнулась от уродливого, веснушчатого лица.
— Джейми, — в ужасе прошептала она.
ГЛАВА 8
— Ага, девушка. Это Джейми Грэхем собственной персоной. — Его карие глаза угрожающе сузились. — А ты видишь лучше, чем раньше, а?
Пруденс отступила еще на шаг.
— Я ездила в Лондон. Мне сделали операцию.
Она была плохой лгуньей, и они оба понимали это.
К ее ужасу Джейми перебросил свои жилистые ноги через подоконник и забрался в комнату. Ни один мужчина, за исключением отца, никогда не переступал порога ее спальни. Пруденс поплотнее запахнула на себе халат.
— Может быть, свершилось чудо? — спросил он. — Ты ведь католичка. — Он помахал перед ее лицом своими костлявыми пальцами. — Священник брызгал святую воду тебе в глаза, и твое зрение улучшилось? Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, будто Джейми Грэхем не признает чудес. У меня у самого папаня — священник.
От удивления Пруденс позабыла о страхе.
— Твой отец священник?
— Ага, так и есть. — Он осклабился. — А что, разве по мне не видно?
— Конечно, — слабо отозвалась она. — Я подозревала это с момента нашей первой встречи.
Джейми стряхнул грязь и листья со своих штанов на ее чистый ковер.
— Чертов плющ.
Пруденс выпрямилась.
— Лучше бы это были розовые кусты. Поделом было бы тебе за то, что осмелился шпионить за молодой леди.
Ее возмущение не произвело никакого впечатления на Джейми. Его физиономия сморщилась в улыбке.
— Хорошенькое у тебя тут местечко.
В ужасе Пруденс наблюдала, как он плюхнулся на кровать, скрестив ноги в лодыжках и заложив руки за голову, словно намеревался остаться.
— В самом деле, очень мило.
Он покачался на пуховом матраце, проверяя его упругость, прежде чем покинуть кровать. Его сапоги оставили грязные пятна на покрывале. Девушка схватила свою подушку, стряхнула ее и прижала к себе. Ее глаза расширились от ужаса, когда он принялся носиться по комнате, словно обезумевший эльф.
Джейми схватил ее позолоченное зеркальце и разглядел свою лисью мордочку со всех сторон, улыбнулся и послал поцелуй своему отражению. Затем поднес ее щетку для волос к своей всклокоченной шевелюре. Пруденс слабо вскрикнула. Он повертел щетку в руках, рассматривая ее с хитрой улыбкой.
— Стоит хорошеньких деньжат, если спросишь меня.
— Я не спрашивала тебя, — ответила она, отчаянно желая избавиться от присутствия этого ужасного создания в своей комнате.
Джейми присел за туалетный столик, примерил ее очки и побрызгал розовой водой за каждым ухом.
— Дамы любят, когда от мужчины хорошо пахнет, верно? Так сказал мне Себастьян.
Он развернулся на табуретке.
— И посмотри, как ему повезло. Две прелестные девушки под одной крышей. В чью же спальню он приходит вначале каждую ночь? Твою или ее?
Пруденс перестала дрожать. Она почувствовала страстное желание воспользоваться шпилькой в своей руке. Джейми следовало бы радоваться, что это был не заряженный пистолет.
— Не думаю, что розовая вода именно то, что имел в виду Себастьян. Будь добр, покинь мою комнату.
Насмешливая улыбка Джейми сникла. Он поднялся, пожав своими худыми плечами.
— У тебя никогда не будет повода сказать, что Джейми Грэхем не умеет угодить дамам. Я подумал, что тебе, должно быть, очень одиноко, пока Себастьян укатил развлекаться с другой.
Он направился к окну, бросив на девушку оскорбленный взгляд из-под своих редких ресниц.
— Постой.
Пруденс удивлялась сама себе, ибо любопытство пересилило и гнев, и страх. У нее больше может не быть такой прекрасной возможности узнать что-нибудь о загадочном женихе ее тети.
— Себастьян Керр — его настоящее имя?
Джейми пожал плечами.
— Теперь, да. А раньше он был Керкпатриком. Иногда мы называли его просто Керк. — Тяжело вздохнув, он уселся на подоконник. — И почему каждый раз, когда я нахожусь в спальне девчонки, все заканчивается тем, что я отвечаю на вопросы о нем? — Его голос сорвался на визгливый фальцет. — Какой цвет он любит? Какая его любимая еда? Как удовлетворить его в постели? — Джейми фыркнул. — Если бы я это знал, им бы не было нужды беспокоиться об этом, верно?
— Себастьян будет не очень доволен, узнав, что ты был здесь, не так ли?
Пруденс изобразила милую улыбку. Джейми принял скрытую угрозу, насмешливо ухмыляясь.
— Ты когда-нибудь был в его доме в горах — в Данкерке?
— Ага. Тайни затащил меня туда однажды ночью, когда мы скрывались.
— Как он выглядит?
Джейми пренебрежительно махнул рукой.
— Да сущая дыра: полуразвалившийся замок, громоздящийся на верхушке горы под самыми небесами.
Пруденс села на ковер, скрестив ноги, по-прежнему прижимая к себе подушку.
— Если это такая дыра, почему тогда он рискует всем, чтобы заполучить его обратно?
Но другой, не менее мучительный вопрос остался невысказанным: «Почему он ради этого женится на Триции?»
— Потому что он не хочет, чтобы какой-то вонючий Мак-Кей владел им. Мак-Кеи и Керры — заклятые враги со времени резни у Каллодена. Мама Себастьяна приехала из Франции, чтобы стать женой Мак-Кея. Но папаша Себастьяна похитил ее и сделал своей. Мак-Кей поклялся отомстить. Когда папаша Себастьяна свалился замертво, Мак-Кей захватил замок. Себастьян был тогда еще мальчишкой. Он ничего не мог сделать, чтобы остановить его.
— Ты знал отца Себастьяна?
— Нет. — Джейми передернуло. — Но Тайни рассказывал мне о нем. Он был гнуснейшим из негодяев, чьи сапоги когда-либо топтали вереск. Ты видела шрам у Себастьяна под подбородком?
Она медленно кивнула, не желая разговаривать с Джейми о ее близости с Себастьяном в хижине арендатора.
— В этом месте папаша кольцом разорвал ему кожу, когда Себастьян осмелился пролить слезу на похоронах своей матери. «Мужчины не плачут», — сказал он ему. А парнишка был совсем еще ребенком.
Пруденс мяла подушку в руках, застигнутая врасплох наплывом противоречивых эмоций.
