Анна Делайл - Гордая пленница
Плечи у Дункана поникли.
— Ох, Робби, — горестно вздохнул он. — Бо не следовало уходить с ним. Как я теперь расскажу Элис и Мойре? — Старик покачал головой. — Должно быть, это разбило ей сердце, бедная Бо, она присматривала за ним, когда они были детьми. — По щекам у него катились слезы, и он вытирал их пальцами. — Бо старше брата всего на несколько минут, но думала, что вправе им командовать, и командовала. Найди ее, молодой Кемпбелл, если сможешь, и привези домой.
Прошло целых три дня, прежде чем сержант Макленнан опять ввел шатающуюся от слабости, отвыкшую от дневного света Изабо в палатку майора.
Ее посадили на тот же стул, затем сержант по указанию офицера так же связал ей руки за спинкой стула.
Пока он занимался этим, Летбридж критически оглядывал пленницу.
— Вы что-то побледнели, Изабо Макферсон. Похоже, наше гостеприимство не идет вам на пользу.
— Ваше гостеприимство превосходит вашу подлость, — безрассудно сказала она.
Майор улыбнулся.
— Вам следовало подумать об этом до того, как вы связались с изменниками.
Летбридж обошел стул, на котором она сидела, потом еще раз, чтобы, по своему обыкновению, запугать ее.
Наконец он уселся на край стола и, не сводя с нее взгляда, приказал сержанту:
— Оставь нас, жди снаружи, пока я не позову.
Это молчаливое ожидание было невыносимым. Форма Летбриджа, его нарочитая официальность не скрывали холодной угрозы, и каждая частица ее существа трепетала от ужаса. Изабо молила Бога, чтобы майор скорее приступил к тому, что задумал, и быстрее с этим покончил. Она дрожала всем телом… пронизывающий холод камеры, эти бесконечные мили в снегу… она уже едва помнила, что такое быть в тепле.
— Джеми Макнаб — плод твоего воображения, — сказал Летбридж, затем наклонился, открыл ящик стола и достал оттуда маленький тонкий нож. — Я не понимаю шуток, если из меня пытаются сделать дурака, Изабо Макферсон.
Она смотрела на свои колени, чтобы не видеть ни майора, ни его ножа. Она просила у Бога мужества, чтобы противостоять этому человеку, заставить его поверить в ее неведение.
Казалось, прошла целая вечность, пока Летбридж встал со стола и шагнул к ней. Плоской стороной лезвия он нажал ей снизу на подбородок, заставив поднять голову.
— Теперь, я думаю, ты скажешь мне, кто написал письмо?
Изабо услышала какой-то жалобный звук, осознала, что всхлипывает, и крепко сжала губы. Внезапно майор убрал нож с ее подбородка. Она вздрогнула и закрыла глаза в ожидании боли, которую тот наверняка собирался ей причинить, но он только разрезал кожаную ленту, стягивающую ее волосы.
— Очень красивые, — заметил Летбридж и, взяв пучок мягких прядей, чуть ли не любовно пропустил их сквозь пальцы.
Быстрым движением ножа он срезал пряди в дюйме от корней и продолжал свою работу до тех пор, пока весь пол вокруг стула не был усыпан ее локонами.
Изабо едва осмеливалась дышать, боясь, что малейшее движение с ее стороны может спровоцировать его на болезненные действия. Он сделал шаг назад и оценивающе поглядел на нее.
— Ну, а теперь, когда ты убедилась, насколько остро это маленькое лезвие, я полагаю, ты скажешь мне то, что я хочу знать.
Горло у нее сдавило, во рту пересохло. Майор ждал.
Она с трудом сглотнула, и ей все же удалось выговорить:
— Джеми Макнаб. Это был он, я сказала правду. — Острие ножа мгновенно оказалось у ее груди. — Он так назвал себя! Другого имени я не знаю!
Он позволил острию скользнуть к верхней пуговице ее рубашки, которая тут же отлетела. Изабо зажмурилась, чтобы не видеть ненавистное лицо майора.
— Хорошо, что ты меня боишься, — сказал Летбридж, и она почувствовала его дыхание на своей щеке, когда нож опустился к следующей пуговице, — потому что я могу быть очень изобретательным, если потребуется. Тебе известно наказание за измену? — Она кивнула. — Тогда, Изабо Макферсон, как ты думаешь, что они с тобой сделают?
— Они меня повесят, — чуть слышно прошептала она.
Майор выпрямился.
— Громче, пожалуйста. Я не расслышал. Что сделают?
— Повесят. — Слезы, копившиеся в глазах, потекли по щекам.
— Они сделают намного больше, моя дорогая, — улыбнулся он. — Им захочется помучить тебя, пока ты не умерла. — Отлетела следующая пуговица. — Вытянут из тела внутренности, потом начнут бросать их в огонь, кусок за куском, чтобы ты почувствовала запах своего горелого мяса.
Они вырвут у тебя сердце, а если окажутся достаточно умелы и проворны, то сделают это до того, как ты испустишь дух. Такая вот тебя ждет судьба, Изабо Макферсон.
Поскольку рубашка уже распахнулась до самой талии, майор одним рывком сдернул ее с плеч, обнажив Изабо грудь, затем начал медленно вести острием ножа по телу.
Хотя он не ранил ее, не причинил ей боли, зато привел в такой ужас, что у нее перехватило дыхание.
— Можем поэкспериментировать сейчас, — продолжал майор, усиливая нажим, и под ее грудью выступила кровь. — Интересно, что я успею из тебя вынуть, прежде чем ты умрешь. Если я постараюсь входить не слишком глубоко, то успею многое. Давай поглядим, а?
Заставив себя посмотреть на лезвие и струйку крови, текущей из неглубокой раны, Изабо тут же представила свои внутренности, лежавшие на полу, ощутила холод пустоты. Рвота началась так неожиданно, что ее мучитель не успел отскочить.
— Поганая сука! — прошипел он, ударив Изабо по лицу. Затем бросился к кувшину с водой и начал лить ее себе на руки.
В опору палатки легонько постучали.
— Кто это? — коротко бросил майор, и внутрь заглянул сержант Макленнан.
— Депеша от полковника Фицпатрика, сэр.
Летбридж вытер руки, взял послание и быстро пробежал его.
— Очень сожалею, но мне придется отложить нашу беседу, примите мои глубочайшие извинения. — Отвесив Изабо низкий поклон, он вышел из палатки.
Ей не оставалось ничего другого, как ждать, сидя привязанной к стулу и выставив напоказ обнаженную грудь.
Облегчение от ухода Летбриджа портило лишь сознание, что он непременно вернется.
Однако спустя полчаса вернулся не он, а сержант, который, войдя в палатку, старался не смотреть на Изабо, как будто его смущал вид ее обнаженного тела. Когда он развязал ей руки, она тут же крепко стянула на груди рубашку.
— Мне приказано отвести вас назад, — пробормотал сержант. — Если вы подниметесь, мисс…
Изабо считала это маловероятным, но ей так отчаянно хотелось покинуть это место, что, сделав громадное усилие, она поднялась.
Всю дорогу сержант молчал, и она покорно шла с ним.
Единственное, что она сейчас могла делать, это ставить одну ногу впереди другой. Но когда он последовал за ней в камеру, она мгновенно попятилась, не видя никакой причины, которая могла бы привести его в камеру, и стала оглядываться в поисках чего-нибудь для своей защиты.
