Сари Робинс - Все мужчины негодяи?
– Надеюсь, вы не думаете, что я хочу… или ожидаю от вас…
Лорд Баркли отмахнулся.
– Вы довольно четко дали мне понять свою точку зрения на вопрос о браке.
Эвелина не поняла, что она почувствовала в тот момент, когда он это сказал – радость или разочарование? Она постаралась выбросить из головы эти несвоевременные мысли.
– Прошу вас, распоряжайтесь этой квартирой по вашему усмотрению. Только у меня к вам есть одна-единственная просьба… – сказал он, протягивая Эвелине ключ.
Взяв у Джастина ключ, она крепко сжала его в кулаке.
– Моя просьба заключается в том… чтобы вы не встречались здесь с красивыми молодыми людьми.
Девушка рассмеялась:
– Только с уродливыми и старыми?
– Может, вы не хотите выходить замуж – за меня или за кого-нибудь другого, – но пока вы в Лондоне, вам позволительно развлекаться и флиртовать только со мной. Договорились?
– Договорились, – ответила она, улыбаясь. – Я не могу себе представить, что буду развлекаться и флиртовать – как вы тактично изволили выразиться – с кем-то другим, кроме вас.
Когда они с Джастином покинули маленькое убежище, несмотря на сумерки на улице, на душе у Эвелины было ясно и солнечно. Трудности больше не казались ей непреодолимыми. Даже походка у нее изменилась, став более легкой и пружинистой. В первый раз за четыре месяца Эвелина подумала: а может быть, все не так уж плохо?
Она улыбалась красивому джентльмену, который шел рядом с ней. Приятно, что есть люди, которые умеют жить просто и честно. Им нечего скрывать. Им не нужно на каждом шагу смотреть в лицо опасности, чтобы казаться храбрыми. Чтобы быть героями. И от этого Эвелиной овладело огромное и неудержимое стремление жить тихой, спокойной, размеренной жизнью. Без страшных тайн, без вечной неопределенности, без постоянного страха за тех, кого любишь. Без опасений, что твоих родных и любимых могут в любую минуту арестовать или убить. Если бы Эвелина относилась к разряду женщин, которые рождены для брака, она бы, без сомнения, выбрала только такого мужчину, как Джастин. Но раз уж ей было суждено родиться женщиной другого сорта – она по крайней мере ни за что не откажется от шанса испытать страсть. Одному Богу известно, сколько таких возможностей ее ждет впереди. Учитывая ее положение. Если бы только в конце концов объявился Салли! Тогда бы ее будущее прояснилось!
Герой ее детства тайком наблюдал за Эвелиной из стойла соседней конюшни. Девушка не узнала Салливана. Она не обратила внимания на сильно сутулящегося мужчину в надвинутой на самый лоб кепке и прошла мимо него. Да и как могла Эвелина кого-то заметить, если не сводила глаз с красавца маркиза? Салли хотел оттащить свою милую крошку от этого негодяя – и утопить его в лошадином навозе.
– Эй, парень! – крикнул главный конюх. – Выведи из конюшни кобылку дамы. Ты слышал, что я сказал? Ну-ка, займись этим!
Мальчик поспешил подчиниться.
Салли затаился в темноте. Его не должны здесь обнаружить. Если его увидят рядом с Эвелиной, это будет слишком опасно. Опасно для них обоих. Но когда Салливан видел, что она ведет себя так безрассудно и опрометчиво, с каждым разом ему становилось все труднее и труднее держаться от девушки на безопасном расстоянии. Он же предупредил ее, а она не обратила никакого внимания на это предостережение. Возможно, Эвелина до сих пор еще не поняла, что маркиз, который, похоже, всерьез вскружил девчонке голову, замешан в убийстве ее отца. Но в настоящий момент еще не все вопросы улажены до конца. И один неверный шаг, предпринятый сейчас, может обернуться бедой.
Этот мерзавец улыбался, глядя Эвелине прямо в глаза. А потом убрал прядь волос с ее розовой щечки. Когда Салли смотрел на это, кровь закипала у него в жилах. Он себе это даже в самом страшном сне не мог представить – чтобы его малышка влюбилась в этого коварного типа, подлого и вероломного! Разве он не учил ее разбираться в людях? Возможно, теперь уже настала пора проявить об Эвелине отеческую заботу. И видимо, заставить маркиза замолчать – самый лучший способ оградить от него девочку. Навсегда.
Глава 12
Эвелина бросила в огонь еще одно полено и вдохнула аромат гвоздики. Видимо, Джастин подсыпал в камин приятно пахнущую смесь благовоний. Девушка сняла с себя черную шаль: огонь горел так сильно, что в маленьком доме стало жарко. Когда-то этот дом был тихой гаванью для брата Джастина. А теперь он стал тайным убежищем и для нее. Эвелина только надеялась, что ее участь будет менее печальна.
Девушка взяла мусорную корзину и стала бросать в камин шарики скомканной бумаги – один за другим. Глядя, как они горят, она тяжело вздохнула. Дрова в камине громко потрескивали, как будто смеялись над ее глупостью. В записях отца Эвелине не удалось ничего обнаружить. В них не оказалось указаний на какую бы то ни было тайную миссию, которую он выполнял накануне своей смерти. Тем не менее Эвелина получала несказанное удовольствие, читая его поэтичные заметки. Она никогда раньше не подозревала, что ее отец обладал настоящим литературным даром. Его дневниковые записи напоминали Эвелине плавно льющуюся, мелодичную песню. Его язык поражал яркой образностью.
Дневник хранил размышления отца о жизни и глубокие философские обобщения. Читая дорогие сердцу строчки, Эвелина понимала, как отец за нее беспокоился. Он успокаивал себя тем, что, когда его не станет, после него останется наследство, «сделанное из слез богов». Довольно странная метафора для описания английской монеты. Но кто дал Эвелине право подвергать сомнению литературные способности своего отца?
Он не мог знать заранее, что неэффективной и, по всей видимости, несправедливой юридической системой на его состояние будет наложен арест. Если бы отец это предвидел, тогда бы он наверняка поместил свои средства в более надежное место. Например, под матрас или под какой-нибудь большой камень где-то в лесу.
Эвелина швырнула в огонь еще один бумажный комок. Он загорелся и за считанные секунды превратился в пепел. Она ни на минуту не забывала, что отец оставил ей нечто большее, чем деньги. Он всегда знал, что надо сказать, чтобы подбодрить дочь. Что нужно сделать, чтобы привить ей трудолюбие и воспитать в ней стремление стать лучше. Это отец научил ее никогда не останавливаться на достигнутом. И смотреть на вещи шире, чем это принято. Не принимать навязываемую обществом роль, которая отводилась женщине.
«Ради всего святого, дочка, мы же живем в девятнадцатом веке! – восклицал он. – Мы же не первобытные люди. Женщине больше не нужно угождать мужчине из благодарности за то, что он добыл огонь, чтобы она приготовила на нем пищу».
