Барбара Картленд - Звезды в волосах
Она чувствовала, что лорд Куэнби внимательно рассматривает ее. Он сидел в огромном кресле, и она не могла не отметить про себя, что он очень широкоплеч, с правильными чертами лица и темными глазами, которые ни на секунду не упускали ее из виду. Ей вдруг показалось, что перед ней очень страшный человек, и когда он заговорил, Гизела с трудом удержалась, чтобы не вздрогнуть.
— Я рад, что сегодня мы с вами одни.
Его низкий голос был лишен каких-либо теплых, пусть даже льстивых интонаций.
— В самом деле! — сумела произнести Гизела довольно холодно, — А мне жаль, что графиня не смогла быть с нами, чтобы по достоинству оценить великолепный обед и полюбоваться такой очаровательной комнатой.
— Я собирался поговорить с вами наедине, если удастся, во время вашего пребывания в замке, — сказал лорд Куэнби. — И, наверное, даже лучше, что так случилось сразу, в день вашего приезда.
— Мне кажется, прежде всего вам следует объяснить мне, почему вы не сообщили о кончине вашего отца.
— Скорее всего, я опасался, что в таком случае вы не приедете, — ответил лорд Куэнби. — Или будете рассчитывать на шумные пикники и развлечения, так что мне не удастся и словом обменяться с вами с глазу на глаз. Как я уже говорил, болезнь графини послана самой судьбой.
Гизела сцепила руки, лежащие на коленях.
— Что же такое важное вы хотите мне сообщить? — спросила она.
— Я не заставлю вас долго ждать, — заверил он. — И, возможно, когда вы выслушаете меня, то поймете, какие мотивы двигали мной, вынудив пойти на маленький обман, поймете, почему я позволил вам считать, что мой отец еще жив.
До Рождества я даже не знал, что ожидается ваш визит. Потом я получил письмо императора, в котором с определенностью говорилось, что вы прибудете в Англию двенадцатого марта. Моим первым порывом было написать ответ и сообщить его величеству, как следовало бы сделать с самого начала, о смерти моего отца. Но, подумав, я решил промолчать. Я хотел увидеть вас; я хотел встретиться лицом к лицу с женщиной, которая предала и погубила моего лучшего друга!
Кровь прилила к лицу Гизелы.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — проговорила она.
— Думаю, сейчас поймете, — ответил лорд Куэнби, — когда я скажу вам, что его звали Имре Ханяди.
Гизела молчала. Да ей и нечего было сказать. Она никогда не слышала об этом человеке. Не имела ни малейшего представления, а чем говорил лорд Куэнби. Ее только охватила дрожь при звуке его голоса, полного ненависти.
— Да. Имре Ханяди, — повторил он. — Вам может показаться странным, что мы были близкими друзьями, но мы на самом деле подружились, когда вместе учились в Оксфорде. Зимние каникулы он проводил здесь, в моем доме, а летом мы уезжали с ним в Венгрию. Я и не надеюсь, что вы поймете, как много означает дружба для двух молодых людей, которые взрослеют бок о бок, вместе мечтают о будущем, и жизнь в них бьет ключом. Мы строили множество планов. Мы оба стремились совершить Что-то стоящее в этом мире.
Лорд Куэнби неожиданно поднялся.
— Что с ним произошло? — спросил он. — Куда он пропал? Вот что я хочу услышать от вас.
Гизела по-прежнему не проронила ни слова; она в самом деле ничего не знала.
— Вы не отвечаете, — сказал лорд Куэнби. — Вы так легко забыли его благодаря другим, возможно, более искушенным в любви поклонникам?
Он замолчал, и Гизела поняла, что нужно как-то отреагировать.
— Мне кажется, вы не совсем понимаете, что говорите, — тихо произнесла она.
— Я знаю гораздо больше, чем вы себе представляете, — резко ответил лорд Куэнби. Он открыл кожаную папку и вынул из нее пачку писем. — Во-первых, позвольте мне прочитать несколько строк из письма Имре, полученного зимой, после его отъезда в Вену. У нас с ним было заведено часто писать друг другу. Мы обменивались идеями, чувствами, мыслями обо всем на свете, впечатлениями от людей. Имре полюбил вас с той минуты, как увидел.
«Она изумительна, чудесна, восхитительна! — писал он. — Никогда не предполагал, что женщина может быть такой прекрасной и в то же время такой земной. Вчера она улыбнулась, и весь мир вокруг засиял восторженным светом, оттого что она живет в нем!»
Разве вас это не тронуло? Разве вы не знали, какое смятение чувств вызвали в сердце юноши? Гизела сделала легкое движение.
— Я думаю, милорд, будет лучше всего, если я удалюсь. Этот разговор ни к чему не приведет.
— Вы останетесь и выслушаете все, что я должен сказать, даже если мне придется силой удержать вас, — заявил он. — Я ждал этого момента, давно ждал, и сейчас намерен задавать вам вопросы, а вы будете отвечать на них. Думаете, мне не все равно, кто вы такая? Вы императрица для всех, но для меня вы только женщина — женщина, которая отправила на смерть моего единственного друга.
Он пылал такой яростью, внушающей страх, что Гизела не осмелилась шевельнуться. Выбрав из связки другое письмо, лорд Куэнби раскрыл его и прочитал:
— «Вчера мы почти целых десять минут провели в оранжерее. Ах, Хьюго, если бы я только мог объяснить тебе, как много она для меня значит. Я думаю о ней каждую минуту, каждую секунду. Что бы я ни делал, мысли о ней не покидают меня. Я мечтаю о ней по ночам. Она — само совершенство. В ней все воплощает красоту. Я бы с радостью отдал за нее жизнь».
Лорд Куэнби отложил письмо в сторону.
— Вы знали о его чувствах? — спросил он. — Ну, конечно, знали. Женская интуиция никогда не подводит. Десять минут в оранжерее. Вы специально все подстроили либо подтолкнули события.
— По какому праву вы предполагаете подобное? — возмутилась Гизела.
Она начинала злиться, как уже случилось однажды, когда он рассердил ее своим высокомерием, заносчивым и грубым тоном.
— По праву человека, который видит, как жестоко и несправедливо обходятся с его собратом. Позвольте мне продолжить.
Он вынул из связки еще одно письмо.
— «Я люблю ее! И сегодня я прошептал ей об этом невразумительно, заплетающимся языком; знаешь, Хьюго, она не оттолкнула меня! Вместо того протянула руку и положила ее на мою на какую-то долю секунды. Я чуть не умер от счастья. Боже, как все это безнадежно! И все же я беспредельно рад, что нахожусь рядом с ней, могу служить ей, даже если от меня не требуется ничего более выдающегося, чем поднять оброненный платок или поднести зонтик».
Лорд Куэнби сложил письмо.
— Есть и другие письма примерно того же содержания, — сказал он. — Они говорят об одном: вы использовали все свои женские хитрости, чтобы заманить его в ловушку, хотя бедняга и так уже попался в расставленные сети. Он был вашим узником, вашей добычей, и, несомненно, вы упивались своей властью над ним.
Гизела гордо вскинула подбородок.
