Барбара Картленд - Опасный денди

— Иди домой! — повторил он. — И в следующий раз слушайся старших с первого слова!

— Как вы смеете дотрагиваться до ребенка! - возмутилась Алина, и, испугавшись, что принц может сделать Руперту больно, она поспешно проговорила, обращаясь к мальчику: — Беги к маме!

Мгновение малыш колебался. Потом, к облегчению Алины, побежал по дорожке, которая шла вдоль ручья к дому.

Ей ужасно захотелось побежать вслед за Рупертом, но на ее пути стоял принц. Он казался огромным и страшно сильным. Он продолжал пристально смотреть на нее, и она поняла, что он наслаждается ее беспомощностью.

— Как вы... нашли меня? - наконец прошептала она.

— Со временем, моя дорогая Алина, — ответил он, — вы поймете, что любого подкупленного слугу можно перекупить, предложив ему большую сумму.

— Слугу?.. — удивленно переспросила Алина. Но тут она вспомнила, что заплатила Джеймсу два шиллинга за то, чтобы он отнес лорду Доррингтону записку, в которой просила его встретиться с ней в церкви Святого Георгия. Она тогда еще предупредила Джеймса, чтобы тот никому в доме не рассказывал об этом поручении.

Сделав над собой усилие, Алина заставила себя смело посмотреть на принца.

— Пусть вы и нашли меня, - проговорила она, - но я не намерена возвращаться с вами... в Лондон. В своей записке я совершенно ясно дала понять маме, что... не выйду за вас.

— Но ваша мать — да и я тоже - тверда в своем намерении выдать вас за меня, — усмехнулся принц.

— Как вы можете взять в жены женщину, которая презирает вас, ненавидит вас, единственное желание которой... быть подальше от вас? — с горячностью спросила Алина.

Принц рассмеялся недобрым смехом.

— Вы очаровательны, когда бросаетесь на меня, подобно маленькой тигрице! Это довольно точное сравнение, если судить по цвету ваших волос, который вы изменили. Нечасто случалось, чтобы я обращал свое внимание на других девушек, кроме блондинок. Однако, как и в самом начале, я нахожу вас безумно соблазнительной.

— С меня достаточно! — в ярости воскликнула Алина. - Оставьте меня в покое!

— А вот это как раз и не входит в мои намерения, — ответил принц.

Он приблизился к ней и, прежде чем она смогла как-то помешать ему, обнял за плечи. Она попыталась вырваться, но он был сильнее, и она поняла всю тщетность своих усилий. Он только посмеивался. Внезапно он прижал ее к себе с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

— Вы такая крохотная, такая беспомощная! — насмешливо проговорил он.

Взяв ее за подбородок, он закинул ее голову.

Ей хватило одной секунды, чтобы, увидев его глаза, понять, что он, как и в прошлый раз, сгорает от страсти.

Она собралась было закричать, но опоздала. Его губы впились в нее. При его прикосновении Алину захлестнула волна непередаваемого ужаса. Она чувствовала, что ее начинает окутывать вязкий и липкий туман.

Его жадные и похотливые поцелуи совершенно лишили ее возможности дышать, и она поняла, что сейчас упадет в обморок. Но тут он оторвался от нее и хриплым голосом произнес:

- Почему мы должны ждать? Я хочу быть уверенным, что вы принадлежите только мне и больше никогда не предпримете попытки сбежать.

Он подхватил ее на руки. Она вскрикнула. Но ее голос заглушили густые заросли.

- Пустите... меня! Пустите... меня! — пронзительно кричала она.

Принц сошел с дорожки и направился к дереву, ветки которого низко нависали над землей. Он положил Алину на мягкий мох. Она изо всех сил толкнула его, попыталась подняться, но он положил конец ее борьбе, опустившись на нее всем телом.

Она опять закричала. Но он оборвал ее крик, приникнув к ее губам, и она почувствовала, как его рука рвет тонкую ткань, прикрывающую ее грудь.

Алина задыхалась. Какой-то крохотной частицей своего сознания, еще не охваченной ужасом и способной анализировать события, она понимала, что проиграла, что принц сейчас просто изнасилует се.

Внезапно тело принца, давившее на нее своим весом, исчезло.

— Вставай, негодяй! — услышала она полный страшной ярости голос.

Совершив свою ежедневную прогулку в парке и позавтракав, лорд Доррингтон принял ванну и стал неторопливо одеваться, уделяя внимание каждой детали своего туалета. Надев, наконец, новый сюртук, который сидел на нем без единой морщинки благодаря многочасовому труду портного, стремившегося достичь совершенства, он спустился вниз, чтобы разобрать почту.

Он также решил кое-какие вопросы, связанные с его поместьем, которые представил ему его секретарь. Закончив все дела, лорд Доррингтон поехал на Честерфилд-стрит, 4, где жил Джордж Браммель.

Это стало своего рода модой - наносить утренние визиты Красавчику. Его королевское высочество заезжал почти ежедневно и долго обсуждал какой-нибудь туалет с этим молодым человеком, который, будучи на шестнадцать лет младше наследника престола, успел зарекомендовать себя законодателем мод.

Даже в Итоне у Джорджа Браммеля сложилась репутация острослова и франта, а во время службы в 10-м гусарском полку его королевского высочества он стал довольно знаменитой личностью.

Офицеры этого полка всегда слыли наиболее дерзкими, они тратили огромные деньги на свое обмундирование, у них была самая красивая форма и самые плохие манеры во всей английской армии. Однако юноши из светского общества прилагали все усилия, чтобы получить назначение в этот полк.

Не вызывало сомнения, что весь бомонд считал Браммеля деспотом.

Его соперники завидовали ему и постоянно нападали на него, всячески высмеивая и оговаривая. Но главным оружием Красавчика Браммеля была шутка и точно рассчитанная дерзость.

Он выражал свое мнения по любому поводу, но его замечания главным образом касались одежды, в чем он был действительно непревзойденным специалистом. Не один раз он повергал наследника престола в глубокое отчаяние своими едкими высказываниями о туалетах его королевского высочества.

Пройдя в кабинет Джорджа Браммеля, лорд Доррингтон обнаружил, что в это утро хозяин пребывает в отличном расположении духа и лучезарно улыбается собравшимся вокруг него гостям, среди которых были и принц Уэльский, и лорд Олванли, и лорд Ярмут.

Когда лорд Доррингтон появился в дверях, лорд Бедфорд как раз интересовался мнением Красавчика Браммеля по поводу его сюртука.

Браммель, волосы которого были уложены парикмахером так, чтобы создавалось впечатление, будто их разметал ветер, встал и изучил его светлость сначала спереди, а потом, развернув его, сзади.

- Бедфорд, — наконец с упреком произнес он чуть не плача, — ты на полном серьезе называешь это тряпку сюртуком?