Вирджиния Спайс - Любовь под запретом
– Господи, Виктория, да на тебе просто лица нет! – испуганно воскликнул Джонатан, всматриваясь в нее встревоженным взглядом. – Должно быть, ты не спала несколько ночей из-за этой ужасной истории! Проклятье, я не должен был оставлять тебя в Лондоне одну! Ты ведь еще так молода и неопытна… А твои родственники – просто безответственные люди. Как у них только хватило ума отправить тебя на маскарад одну?
– Они посчитали, что сопровождения графа Шипли будет достаточно, – обиженным тоном объяснила Виктория. – Но совсем не подумали о том, что я буду только мешать им с Камиллой. Конечно же, Тобиасу было совсем не до меня, и я была предоставлена самой себе. И когда все вдруг повалили в игорную комнату, мне даже не у кого было спросить совета. Кавалер, с которым я только что танцевала, чуть ли не силой затащил меня туда. И я совершенно не знала, как следует себя вести в такой обстановке.
– Естественно, ты ведь никогда не бывала на маскарадах. – Камберленд бросил возмущенный взгляд на дверь в соседнюю комнату, из-за которой доносился голос леди Матильды. – И, поверь, я уж прослежу, чтобы ты больше никогда не попала в подобную переделку. Но, Виктория! – Лицо Джонатана снова стало сердитым. – Зачем ты влезла в спор между Филдингом и этим ублюдком Шарпом? Боже мой, ну кто тебя тянул за язык?!
Оскорбительное слово «ублюдок» отозвалось в сердце девушки такой неожиданно острой болью, что она не сразу смогла ответить.
«Господи, за что они все так ненавидят Реда? – мучительно подумала она. – Разве он виноват в том, что незаконнорожденный? Неужели никто из этих самодовольных снобов ни разу не пытался поставить себя на его место? Ред намного мужественней, умнее и интереснее любого из них и заслуживает лучшей участи!»
– Поверь, Джонатан, это вышло совершенно случайно, – проговорила Виктория, небрежно пожав плечами. – Я выпила лишнего и была не в меру возбуждена. И вдруг эта ссора… Ты ведь знаешь мою щепетильность, когда дело касается справедливости. А Стюарт так бесстыдно врал, что я просто не сдержалась. Дело в том, что я не ожидала от джентльмена такого поведения, и это сбило меня с толку. Я ведь привыкла общаться только с очень порядочными молодыми людьми, как ты и твои друзья. И для меня оказалось настоящим шоком, что джентльмен, человек нашего круга способен повести себя так недостойно!
Камберленд глубоко вздохнул, и его суровый взгляд заметно смягчился. Понимающе улыбнувшись, маркиз приобнял невесту за плечи и, снисходительно покачав головой, сказал:
– Мне все ясно, дорогая – ты стала жертвой собственной наивности. Ну, ничего, когда мы поженимся, я постепенно раскрою перед тобой разные стороны жизни. А пока обещай, что больше не будешь выезжать, не посоветовавшись со мной! Хорошо?
Кивнув, Виктория ласково прижалась к жениху. То, с какой легкостью он поверил ее объяснениям, вызвало у нее невероятное облегчение и в то же время возмутило ее. Неужели Джонатан и в самом деле считает ее такой наивной? Но тогда получается, что он совсем ее не знает. А что же будет, когда они поженятся? Ей придется и дальше играть роль женщины, которая не способна принять ни одного толкового решения без помощи мужчины?
– Думаю, мои друзья все поймут, когда я объясню им мотивы твоего поступка, – продолжал между тем Камберленд. – Тем более что самые мудрые и так уже все правильно истолковали. В том числе такой умный, влиятельный человек, как граф Лестер. Видела бы ты, как резко он осадил одного моего приятеля, когда тот посоветовал мне расторгнуть помолвку! Это было вчера вечером, в мужском клубе, где я и узнал об этой истории.
Виктория содрогнулась, услышав последние слова жениха. Расторгнуть помолвку! Они советовали Джонатану расторгнуть помолвку! Ничего ужаснее этого просто не могло быть. Из-за своей опрометчивости она едва не потеряла жениха и не загубила всю свою жизнь. Но… граф Лестер! Он-то тоже хорош, ничего не скажешь! Ведь это именно он передал ей записку от Шарпа, хотя не мог не понимать, что становится таким образом пособником в этом щекотливом деле. А если бы она передала эту записку Камберленду или тетушке? Но, с другой стороны, как раз граф Лестер первым встал на защиту ее репутации… Виктория была вынуждена признать, что совсем не понимает поведения этого человека.
– Граф Лестер сразу понял, почему я так поступила, и помог мне выйти из этого затруднительного положения, – осторожно заметила она. – Жаль, что твои молодые друзья оказались не столь снисходительны!
– Для них было оскорбительно, что ты вступилась за этого сомнительного типа. Ведь Шарп – не из нашего круга, Виктория, и порядочные женщины вообще не должны обращать на него внимания. Да, его принимают в некоторых аристократических гостиных, потому что он умен, образован, прекрасно разбирается в деловых вопросах. Находятся даже неосторожные леди, которые осмеливаются принимать знаки его внимания или… гм… сами добиваются его благосклонности…
– Кто именно, Джонатан? Назови хоть одну! – порывисто спросила Виктория, почувствовав, как у нее внезапно учащенно забилось сердце.
Камберленд удивленно посмотрел на нее. Но потом, видимо, решив, что нельзя держать будущую жену в совершенном неведении, пояснил:
– Например, графиня Диана Тирсон.
– Хорошенькая брюнетка с томными голубыми глазами?
– Ну, я бы не назвал ее такой уж хорошенькой… Скорее, леди Тирсон обладает той самой красотой, которую называют «порочной». Но, уверяю тебя, Виктория, таким женщинам ни в коем случае нельзя подражать! В погоне за острыми ощущениями они постепенно теряю свою репутацию и в конечном итоге плохо кончают. Многих бросают мужья и перестают принимать в приличном обществе.
«Далеко не всегда!» – иронично подумала Виктория, но сказать это вслух не решилась.
– Иными словами, находятся люди, которые принимают у себя Шарпа и других подобных проходимцев. Но это ровным счетом ничего не значит. Он был и всегда останется для нас отщепенцем, чужим, человеком более низкого положения, – подытожил маркиз.
– Понятно… Наверное, мне не следует даже смотреть в ту сторону, если я случайно встречу его на каком-нибудь балу?
– Разумеется, мой ангел. Но не беспокойся об этом. Уж теперь-то я ни на минуту не оставлю тебя без присмотра на светских вечерах, – заверил Джонатан с добродушным смешком.
Он положил руки на плечи Виктории и прижался губами к ее губам. Девушка напряглась всем телом, почувствовав, как его влажный, широкий, как лопата, язык напористо проникает внутрь ее рта. Навязчивый, долгий и пресный поцелуй длился так долго, что Виктории стало трудно дышать. Когда же Джонатан, наконец, оторвался от нее, она с трудом сдержала порыв немедленно вытереть свои мокрые губы. Это оказалось ужасно! Ни о каком удовольствии от этого поцелуя даже не могло быть и речи. Скорее он напоминал какое-то тяжкое испытание, которое она должна была во что бы то ни стало выдержать.
