Пегги Уэйд - Сильнее всего
Наступила тишина – абсолютная, подавляющая тишина.
Наконец Шелли выпрямился:
– Если вы простите мою смелость, мистер Коббалд, вы могли бы попытаться больше использовать воображение. И возможно, более подходящую тему. Например... – На его лице появилось отсутствующее, мечтательное выражение. – И весна, возникает в саду, как любовь, струится повсюду... – Поэт театрально прижал руки к груди. – И цветы после зимнего плена восстают из черной груди земли. – Он помолчал, а потом более серьезным тоном предложил: – Попробуйте другой путь, мистер Коббалд.
Адам хотел попробовать другой путь – прямо по лестнице наверх. Он уставился на картину на дальней стене комнаты, изображавшую корабль в штормовом море, и страстно захотел оказаться на борту этого корабля. Лучше утонуть и окончить свои страдания, чем сочинять еще одно проклятое стихотворение.
Воображение? Черт! Адам моргнул, вздохнул, вспомнил свидание с Ребеккой в восточной башне. Он видел много пьес. Разумеется, он тоже сможет говорить в такой же странной манере, как и Шелли.
– Лучезарные крылья молний взрывают ночной небосвод. – Адам неистово взмахнул рукой. – Поднимает свой меч мать-природа и громы на землю шлет. И ничто не спасется от карающей длани. – Его голос обрел силу и высоту, которые он нашел наиболее впечатляющими. Хлопок в конце выглядел штрихом гения.
Взамен аплодисментов Джаспер взвыл, пристально глядя на Адама, а потом зарылся головой в лапы и застонал в какой-то собачьей мольбе. Адам чуть было не присоединился к нему. Однако он был спасен.
– Обед подан, – отрывисто возвестил Уизерс.
Все в комнате, казалось, вздохнули с облегчением.
Глава 10
После обеда гости уехали. Леди Такер, сославшись на усталость, тоже покинула компанию. Адам, намеревался последовать ее примеру. Ему хотелось побыть одному в своей комнате, расслабиться, выпить что-нибудь крепкое и избавиться от проклятого воротника, не дававшего свободно вздохнуть. Не теряя времени, он пожелал всем доброй ночи и направился к лестнице, надеясь, что Мак и Ребекка отправятся за ним. Им нужно было обсудить, как утром открыть правду графу Уинкому.
Его остановил Эдвард, который, взяв Адама под руку, смотрел на него со слишком уж сияющей улыбкой.
– Если вы не против, я бы хотел выпить с вами бренди в библиотеке, пока все не разошлись спать. – Когда Мак попытался незаметно выскользнуть из комнаты, Эдвард добавил: – И вы тоже, молодой человек.
Пропустив вперед жену, лорд Уинком провел всех в библиотеку и закрыл двери из красного дерева. Звук захлопнувшихся дверей показался зловещим в тишине комнаты. Едва присутствующие расселись в креслах, он повернулся к дочери, гордо выпрямившись, и спокойно спросил:
– Я что, похож на дурака? – Странная, похожая на волчий оскал, улыбка не покидала его лица.
Глаза Ребекки округлились.
– Конечно, нет, папа.
– Может, я впал в старческий маразм, как твой дядя Альберт?
– Не говори глупостей, – прервала его жена. – Ты умрешь задолго до этого из-за припадков гнева.
Его ноздри дрожали, когда он спросил:
– Мне что, пора в сумасшедший дом?
Мириам и Ребекка хором ответили:
– Нет.
Адам молчал, наблюдая за происходящим и пытаясь понять, к чему клонит Эдвард. Ведь опытный игрок никогда не открывает свои карты, пока вся колода не роздана.
Эдвард подошел к столу в центре комнаты, обошел его кругом раз, другой и на третьем круге остановился прямо перед Адамом.
– Если не я, тогда вы. – Он скрестил руки на груди и прорычал: – Какого дьявола вы тут вытворяете?
Его жена испуганно вскочила с кресла:
– Эдвард! Оставь гостей в покое. Ты не в своем уме.
– Ты так думаешь? Гм! – Он поднял бровь, свирепо посмотрел сначала на Мака, потом на Ребекку и наконец обрушил всю свою ярость на Адама: – Я что, сошел с ума, мистер Коббалд?
Обман не удался, Адам понял это. Продолжать представление было бы оскорбительно для них обоих. Покорившись неизбежному, он медленно встал и стянул повязку с глаза.
Мириам потрясенно смотрела на него. Наконец узнав, она рухнула в кресло.
– Адам? – слабым голосом спросила она.
– Да, мадам.
Эдвард подошел к нему вплотную и сказал, глядя прямо в лицо:
– Клянусь Богом, сынок, мне следовало бы тебя высечь.
Мак сделал два шага, держа руку за отворотом сюртука, где у него всегда был спрятан пистолет. Адам дал другу знак, чтобы тот остановился, и замер с твердостью военного, приветствующего своего старшего по званию офицера; он расставил ноги на ширину плеч, сцепил руки за спиной, взгляд его был направлен прямо перед собой.
– Понимаю, сэр. Как вы меня узнали?
– Уж конечно, не потому, что ты счел нужным рассказать мне. Все благодаря Джасперу. После твоего отъезда этот пес ни разу не выделывал трюк с молитвой, которому ты его научил. Мне просто оставалось сделать соответствующий вывод. Ты знаешь о том, что за твою глупую голову назначена награда?
– Очевидно, сэр, вы сделаете то, что велит вам долг. Я бы, однако, хотел иметь возможность объясниться прежде, чем вы передадите меня властям.
– Властям? А я всегда считал тебя умным парнем! С какой это радости мне так поступать? Ты ведь невиновен, не так ли?
– По правде сказать...
– Да или нет?
– Да.
– Верно, все обвинения вздор, по-моему. Мы едем в Лондон завтра же. Ты сможешь встретиться с лордом Арчибальдом из военного департамента и разрешить это недоразумение.
Адам, наконец, позволил себе посмотреть в глаза Эдварду.
– Это невозможно.
– Вздор! Ты же сказал, что невиновен.
– Да, сэр.
– Перестань обращаться ко мне как к старшему офицеру, или ты забыл и мое имя, как свое?
– Возможно, дорогой, – сказала Мириам, оправившись от шока и становясь тем самым голосом разума, в котором ее муж иногда так нуждался, – если ты перестанешь давить на Адама, он сможет все объяснить.
– Я не давлю на него, – проворчал Эдвард. Он сел в кресло, как обиженный школьник, не согласный с решением, недостаточно сообразительный, чтобы не спорить с учителем. – Я просто очень рад видеть мальчика, вот и все. – Как будто только что вспомнив о присутствии дочери и ее двуличности, Эдвард свирепо взглянул на нее: – И не думай, что я забыл о твоем участии в этом идиотском фарсе. Лгать отцу! Как тебе не стыдно!
Прочистив горло, Адам сказал:
– Я ее заставил, Эдвард.
– И она согласилась? – Эдвард удивленно поднял брови. – Ха! Я вряд ли смогу заставить ее согласиться, что небо голубого цвета. Нужно иметь только сыновей, Адам. Они хотя бы будут должным образом почитать своего отца.
Качая головой, Ребекка обменялась с матерью, которая в знак поддержки похлопала ее по руке, понимающим взглядом. Отец недовольно фыркнул:
