Элизабет Бойл - Утро с любовницей
– Я такого не видел, Лотти, – сказал Себастьян. – Сомневаюсь, что этот мальчик сумеет дойти до первого поворота, прежде чем окажется в Суссексе.
Суссекс? Шарлотта могла представить себе, как бедняга жокей приземляется на полпути до Ла-Манша, но что, кроме этого, она знала? Скачки на лошадях, как же! Но она не могла избавиться от смутных воспоминаний, будораживших ее мысли.
Длинные ноги. Мощная грудь. Вытянутая голова.
Животное гарцевало и металось, и Шарлотта видела, как эта лошадь по-чемпионски пробивается сквозь массу конкурентов, обходит их всех и во весь опор мчится к финишной черте.
«Что за выдумки?» – покачала головой Шарлотта.
– Если он на этой неделе не победит, то через две недели будет на аукционе у Татта, – говорил дрессировщик своему приятелю. – Кровь или не кровь, его милость больше не станет тратить на него деньги, если он не выиграет.
– Кто его владелец? – поинтересовался Себастьян.
– Я, – раздался позади них глубокий сочный голос.
– Рокхест! – воскликнул Себастьян. – Мне следовало догадаться, что это невоспитанное животное принадлежит тебе.
– Невоспитанное? – Граф скрестил руки на широкой груди. – Скорее, оно напоминает мне тебя, Трент.
Повернувшись, Шарлотта увидела стоявшего позади известного всему Лондону графа Рокхеста. Как получалось, что этот человек оказывался везде, где была она? Сейчас он смотрел на нее тем же пристальным, оценивающим, совершенно непристойным взглядом, полным желания, как перед домом Арбакла.
Шарлотта с трудом перевела дыхание. Если Гермиона считала Рокхеста самым энергичным мужчиной на земле, то Шарлотта находила его неугомонность раздражающей.
Конечно, изменения в Себастьяне ее тоже несколько смущали, но это было совершенно другое дело.
Тем временем Себастьян здоровался с графом, как с братом, которого давно не видел; мужчины похлопали друг друга по спинам и обменялись несколькими шутливыми ударами.
Себастьян и Рокхест – друзья? Это совершенно озадачило Шарлотту.
А затем в этот мужской мир ворвался Роуэн, знаменитый волкодав графа, почти всюду сопровождавший хозяина и отпугивавший как навязчивых свах, так и грабителей.
Шарлотта всегда смотрела на огромного пса с некоторым опасением, и нынешний день не явился исключением, тем более что животное, подбежав и остановившись рядом с хозяином, спустя минуту повернуло большущую голову и посмотрело прямо на нее, а потом глухо, угрожающе зарычало.
– Роуэн! – Взяв собаку за ошейник, граф встряхнул ее. – Что с тобой? Это же наш хороший друг, миссис Таунсенд.
Но пес не успокоился и продолжал рычать и лаять на Шарлотту, словно она представляла угрозу для короля и страны.
– Прекрати, глупое животное! – Рокхест взял собаку на поводок и заставил сесть.
Еще раз напоследок гавкнув, но так и не спустив с Шарлотты глаз, Роуэн улегся на ноги графа.
– Примите мои извинения, мадам, – обратился граф к Шарлотте, покачав головой. – Совершенно не понимаю, что с ним сегодня случилось.
– Ничего страшного, – ответила Шарлотта, еще раз взглянув вниз на настороженного пса и почувствовав, как у нее по спине пробежала дрожь. Она могла поклясться, что волкодав знает правду – чует, что она не Лотти.
– Меррик, вы убедили миссис Таунсенд поставить на мою замечательную лошадь? – спросил Рокхест у букмекера.
– Я как раз показывал ей его – это великолепное животное, – ответил Меррик.
Словно по команде лошадь недовольно фыркнула и мотнула головой, а несчастный жокей так и остался висеть крепко вцепившимся в седло.
– Да, прекрасное животное, – вздрогнув, повторил Меррик и сделал какую-то пометку о продаже. – Он будет бежать так, как еще никто не видел.
– Прямо к ближайшей кобыле, если он хоть чем-то похож на своего владельца, – прокомментировал Себастьян.
Фыркнув, Рокхест встал между ним и Шарлоттой и, спокойно переложив ее руку с локтя виконта на свой, повел ее вокруг лошади, чтобы избавиться от постоянного присутствия Себастьяна.
– Такому упрямцу требуется только благородное влияние редкой красавицы.
Шарлотта не поняла, говорил ли он о лошади, о своей собаке или о самом себе.
Но лошадь... Шарлотта была зачарована ею – арабская стать, четкий, решительный стук копыт о землю. У нее захватило дух, и мысленным взором она увидела, как бежит это животное, как развевается по ветру его грива, а хвост покачивается при каждом стремительном и уверенном шаге. Никогда еще Шарлотте не доводилось быть так близко к такому величественному созданию.
– У него есть имя?
– Пока нет, – ответил Рокхест. – Он его еще не заработал. Но если хотите, то, может быть, дадите ему имя, миссис Таунсенд?
– Я? – Шарлотта не могла понять, почему он хочет, чтобы она дала имя его лошади. – Это очень ответственное дело, чтобы вот так просить кого-то это сделать.
– Вас, мадам, а не просто кого-то, – тихо возразил он. Заметив, как у него заблестели глаза, Шарлотта все поняла: он пытается купить ее. Не драгоценностями, не поэзией и не цветами, а этой своей лошадью, обладающей магнетической силой, которая – Шарлотта прекрасно понимала – в конце концов покорит любую женщину.
– Как бы вы его назвали? – спросил граф и, опустив другую руку, сжал ей пальцы.
Шарлотта вздрогнула от этой ласки Рокхеста, которая подразумевала укрощение и соблазнение, и, выдернув свою руку, встретилась взглядом с Себастьяном, стоявшим напротив них и пристально наблюдавшим за ней.
Шарлотта не могла понять, о чем он думал, но ей хотелось, чтобы сейчас он был рядом, перелетел через эту разделившую их пропасть и заявил свои права на нее.
«Лотти бы знала, что делать», – подумала Шарлотта и тоже нашла выход из положения. Она призывно улыбнулась Себастьяну, а потом снова посмотрела на непокорного, своенравного жеребца, стоявшего между ними, и придумала превосходное имя.
– Борей, – сказала она, переведя взгляд на Рокхеста и стараясь сохранить спокойствие на лице, чтобы не дать этому мужчине ни малейшего повода догадаться о ее чувствах. – Думаю, вы должны назвать жеребца Борей.
– В честь северного ветра. – Себастьян подошел к ним, ясно дав понять, кто имеет права на Шарлотту, и она с облегчением вздохнула, радуясь, что он снова возле нее.
– Борей, – повторил Рокхест. – Великолепное имя.
Шарлотта подошла ближе к только что нареченной лошади и протянула руку, чтобы погладить ее темную шею, поласкать густую гриву и шелковую шкуру под ней.
– Я бы не делал этого, мэм, – нараспев прокричал дрессировщик с того места, где он обсуждал что-то с Мерриком. – Вы вполне можете остаться без пальцев, если он не в настроении.
