Джоанна Линдсей - Нежный плут
– Это все?
«Чего ему нужно, мать его?»
– Конечно, я прячу мои уши. Они вдвое больше, чем нужно.
– Действительно? А я так беспокоился. – Но тут он спросил мягко: – Больно, Джорджи?
– Конечно, больно, – ответила она, – хотите посмотреть?
– Ты хочешь показать свои острые уши, парень?
Она ответила:
– Ладно, не буду. Поверьте мне на слово. Я знаю, что вы считаете их удивительными, капитан, но вы не будете так считать, если я открою уши.
– О, но я их разглядывал и закрыл снова. Я был бы счастлив показать тебе, как…
– Как что?
– Как защитить себя, дорогой мальчик.
– Защитить… от собственного брата? – Ее голос звучал так, как будто она ничего не понимала.
– И брата, и вообще кого бы то ни было, кто будет досаждать тебе.
Ее глаза сузились с подозрением.
– Вы видели, что произошло, да?
– Не пойму, в чем ты обвиняешь меня? Так хочешь ли получить урок кулачного боя или нет?
Она чуть не рассмеялась абсурдности всего этого. Она почти сказала «да», поскольку это полезная вещь, по крайней мере на корабле. Но такие уроки означают проводить с ним больше времени.
– Нет, спасибо, сэр. Я сам позабочусь о себе.
Он пожал плечами.
– Твое дело. Но, Джорджи, если в другой раз я скажу, что тебе делать, делай как приказано, а не как ты предпочитаешь. И если ты еще раз заставишь меня беспокоиться о том, не упал ли ты за борт, я просто запру тебя в этой каюте, мать ее.
Она посмотрела на него. Это была не угроза, а простое предупреждение, и не оставалось сомнений в том, что он так и поступит. Но это нелепо. Ей захотелось сказать ему, что она знает корабль лучше, чем половина его команды, и уж никак не может вывалиться за борт. Но она не могла, потому что притворялась мальчиком, незнакомым с морским делом. Конечно, она не верила в его беспокойство о ней. Он волнуется о том, что ему вовремя не принесут еду. Он самодур, богач. Но она это уже знает.
После некоторого молчания мистер Шарп сухо сказал:
– Если ты не собираешься наказать его девятихвостой плеткой, Джеймс, может быть лучше пообедаем?
– Ты всегда руководствуешься тем, что подсказывает брюхо, Конни, – сухо сказал капитан.
– Кое-кому из нас это доставило бы облегчение. Ну чего ты ждешь еще, малыш?
Джорджина подумала, как приятно было бы опрокинуть поднос на первого помощника. Но лучше не надо, а то он сам применит девятихвостую кошку.
– Мы сами себя обслужим, Джорджи, поскольку у тебя есть и другие обязанности в этот вечер, – сказал капитан, когда она поставила поднос на стол между ними.
Она вопросительно посмотрела на него, чувствуя, что он и не собирается ничего объяснять ей, поскольку уже сосредоточился на еде, как и его приятель.
– Какие обязанности в этот вечер, капитан?
– Что? О, моя ванна, конечно. Я хотел бы принять ее после обеда.
– С пресной водой или морской?
– Пресной, конечно. Горячей, но не кипяток. Обычно мне хватает восьми ведер.
– Восьми! Ладно. Это будет раз в неделю или каждый день, сэр?
– Удивительно, дорогой мальчик, – сказал он, подавляя смешок. – Каждый день, конечно.
Она застонала. Ничего нельзя было поделать. Ей было наплевать, слышит он или нет. Большой бык ей надоел. Она тоже купалась бы в ванне каждый день, но если для этого не надо всякий раз таскать по восемь ведер из камбуза!
Она повернулась, чтобы уйти, но ее остановил комментарий первого помощника.
– Есть цистерна с водой на попдеке, парень. Можешь взять оттуда, но сомневаюсь, что твои мускулы выдержат больше четырех ведер. Поэтому используй другую емкость – наверху по лестнице. Это сэкономит тебе время. Ведь тебе, как я понял, придется заниматься этим каждый вечер.
Она поблагодарила его кивком головы, лучшее, что она могла в этот момент. Хоть он и мог быть хорошим, сделав такое предложение, она все равно ненавидела его, так же как и чистюлю капитана.
Когда за ней захлопнулась дверь, Конни пожелал узнать:
– С каких это пор ты решил принимать ванну на корабле каждый день?
– С тех пор как решил, что эта симпатичная девушка будет помогать мне.
– Я должен был догадаться, – сказал Конни, – но ты не будешь благодарить себя, когда начнешь считать мозоли на ее ручках.
– Неужели ты думаешь, что я заставлю ее таскать все эти ведра? Небо запрещает развивать мускулы девушкам, которым они не нужны. Нет, я уже попросил Анри продемонстрировать, какое у него доброе сердце.
– Анри? – ухмыльнулся Конни. – Доброе сердце? А потом ты ему не сказал…
– Конечно, не сказал.
– А он не спросил, почему?
Джеймс подавил смешок.
– Конни, старичок, ты как таможенник, который так старательно расспрашивает, мать твою, что кажется, кроме тебя, здесь никто ни о чем не думает.
ГЛАВА XV
Руки Джорджины несколько дрожали, когда ока складывала пустые тарелки обратно на поднос и вытирала стол, не оттого, что пришлось таскать тяжести. Нет, она больше не должна была таскать эти ведра (только от двери до ванной), спасибо доброму французу, который все взял на себя, когда увидел, как она пролила воду на палубу. Его имя Анри. Не слушая ее протесты, он приказал двум матросам, не намного старше, чем предполагаемый возраст Джорджи, носить эти ведра для нее. Конечно, парни были крупнее ее и, определенно, сильнее, а она протестовала потому, что эта работа была поручена ей, и потому, что боялась их отказа.
Но они не протестовали. А Анри объяснил это тем, что ей нужно бы подрасти, чтобы выполнять мужскую работу. Она чуть было не восприняла это как оскорбление, но предусмотрительно придержала язык. Как бы там ни было, мужчина помог ей.
Она все же кое-что должна была таскать, поскольку они отказались переступать порог каюты капитана. Она не винила их за это. Но от таскания таких тяжестей у нее руки бы не дрожали. Нет, они дрожали потому, что Джеймс Мэлори за ширмой скидывал с себя одежду. И осознание этого факта нервировало ее больше, чем все остальные события этого дня.
К счастью, она не должна была оставаться в каюте. Она обязана была вернуть тарелки в камбуз, и еще ей надо было забрать свой гамачок. Но она замешкалась в каюте. И еще оставалась в ней, когда услышала плеск воды.
Она пыталась не думать об этом, но перед ней вставал все тот же образ большого тела, блаженствующего в горячей воде. Его окружает пар, и над ним нависает большая масса золотых волос. Капли пота покрывают его грудь, и она начинает отражать свет люстры, нависающей над ним. Он ложится на спину и закрывает глаза в тот момент, когда его тело расслабляется в теплой воде… и тут воображению пришел конец. Джорджина просто не могла себе представить, как мужчина расслабляется.
