Жюльетта Бенцони - Катрин. Книга третья
— Я должен сказать… — начал он.
— Да, — прервала Катрин, — и немедленно! Я жду здесь твоего господина. Пора ему понять, с кем он имеет Дело.
Ошеломленный паж поднялся и вышел, не проронив ни слова. Проводив его взглядом, Катрин посмотрела на Сару.
— Ты приобрела врага, — сказала цыганка. — Мальчишку просто раздувает от спеси. Должно быть, это фаворит хозяина замка.
— Что мне за дело? Я не намереваюсь искать здесь союзников. Жиль де Рэ нарушил слово. Арно нет с ним.
— В таком случае ты правильно поступила. Он должен дать тебе объяснения… Ты думаешь, он придет?
— Думаю, придет, — ответила Катрин.
Действительно, через четверть часа Сара распахнула дверь перед Жилем де Рэ.
Он уже успел переодеться. Теперь на нем был широкий плащ темно-синего бархата, чьи полы и длинные рукава с бахромой волочились по земле. На плаще были вышиты золотой, серебряной и красной нитями знаки зодиака, отчего этот знатный сеньор походил на некроманта. На указательном пальце левой руки сверкало кольцо с огромным кроваво-красным рубином. Катрин не могла не признать, что выглядит он величественно, но она заранее решила, что не поддастся никаким попыткам произвести на нее впечатление. Гордо выпрямившись в единственном кресле с высокой спинкой, предоставив тем самым гостю лишь табурет с бархатной подушкой, она холодно смотрела на маршала. На ней было черное бархатное платье, ибо она желала подчеркнуть намеренную простоту своего одеяния, более подходившего для траурной церемонии, нежели для праздничной встречи. К волосам была приколота вуаль из черного муслина, и единственным ярким пятном был золотой блеск кос, уложенных короной на голове. Сара, сцепив руки на животе и потупившись, стояла чуть позади, как благонравная служанка знатной дамы.
Жиль де Рэ, возможно, слегка удивленный этим высокомерным приемом, низко поклонился и улыбнулся, сверкнув белыми зубами, которые казались еще более ослепительными на фоне синей бороды.
— Вы просили меня прийти, прекрасная Катрин? Я к вашим услугам и в полном вашем распоряжении.
Ничем не ответив ни на поклон, ни на улыбку, она сразу же бросилась в атаку.
— Где Арно де Монсальви?
— Так-то вы встречаете меня? Как, дорогая моя, вы не подарите мне ни единой улыбки? Ни одного приветливого слова? Отчего вы глядите на меня с такой суровостью, отчего не разомкнете уста, чтобы приветствовать самого преданного своего слугу?
— Сначала ответьте на мой вопрос, мессир, а затем уж я буду приветствовать вас! Как случилось, что с вами нет человека, которого вы поклялись освободить и привезти сюда.
— Я освободил Арно де Монсальви из рук Ришара де Венабля.
Катрин не смогла сдержать вздох облегчения. Будь благословенно имя Господне! Арно больше не в плену у англичан. Но тут же тревога вернулась к ней.
— В таком случае где же он?
— В надежном месте.. Вы позволите мне сесть? Эта долгая скачка под дождем утомила меня.
С этими словами он пододвинул один из табуретов поближе к креслу Катрин и уселся, расправив складки плаща так, чтобы они красиво легли. Он был, казалось, весьма доволен собой, и улыбка, словно приклеенная, не сходила с его лица. Однако черные, глубоко посаженные глаза оставались холодными и колючими.
— Что вы называете надежным местом? Он находится при повелителе нашем короле Карле?
Жиль де Рэ покачал головой и улыбнулся еще шире. В улыбке его явно сквозила насмешка, и это не укрылось от молодой женщины.
— Надежным местом я называю замок Сюлли-сюр-Луар, куда я имел честь доставить его и где он ныне пребывает.
Как ни старалась Катрин сохранять хладнокровие, но при этих словах вздрогнула.
— В замок Ла Тремуйля? Но зачем? Что он там делает? Жиль де Рэ вытянул свои длинные ноги и стал греть над огнем руки — очень белые и изящные, как помимо воли отметила Катрин, с тонкой кожей, почти как у женщины. По-видимому, он о них чрезвычайно заботился.
Вздохнув, де Рэ мягко сказал, стараясь не смотреть на Катрин:
— Что он там делает? Право, не знаю. Чем занимаются обычно государственные преступники в тюрьме?
Эти слова сразили молодую женщину, словно стрела, выпущенная из лука. Она вскочила на ноги и судорожно вцепилась руками в спинку кресла. Кровь бросилась ей в лицо, а глаза метали молнии. Она едва сдерживала бешеное желание броситься на этого человека, сидевшего в томной позе перед огнем и посмевшего насмехаться над ней. Голько теперь она поняла, что все эти десять минут он играл с ней, как кошка с мышью.
— Государственный преступник? Так вы называете вернейшего из капитанов короля? Что за басни вы рассказываете, и не принимаете ли вы меня за дурочку? Довольно Уверток, мессир! Давайте говорить прямо, иначе я подумаю, что вы просто смеетесь надо мной. Вы дали мне слово, и я верила, что вы его сдержите, хотя в этом доме надо мной было совершено насилие. Вы должны были отвезти Арно не в Сюлли! Вы хорошо это знаете! Вы должны были привезти его сюда!
Жиль еще раз вздохнул, желая показать, что ему наскучил этот разговор, и поднялся. Теперь он на целую голову возвышался над Катрин.
— Со времен Лувье обстоятельства переменились, моя дорогая. Мне кажется, вы плохо представляете себе нынешнее положение дел… Как и я сам плохо представлял его себе в Лувье. Пора кончать со вздорными речами, пустыми мечтаниями и высокопарными иллюзиями! Пришло время здравомыслящих людей. Теперь только моему кузену Ла Тремуйлю позволено говорить от имени короля. И он решил устранить всех, кто мешает ему проводить разумную политику… кто слишком близко к сердцу принял сумасбродные призывы этой несчастной девки, сожженной по повелению нашей Святой Церкви. Власть должна вернуться к людям, которым она принадлежит по праву рождения, и нам больше не нужны безумные пастушки!
Вне себя, Катрин воскликнула:
— Это означает, что ваш кузен расчищает себе место, чтобы еще глубже запустить руку в казну, а наш жалкий король опять у него под каблуком. И теперь этот толстый мерзавец сводит счеты со всеми, кто был предан Жанне… несчастной девушке, перед которой вы, господин маршал, еще год назад преклоняли колено!
Как ни была Катрин ослеплена гневом, она сохраняла ясность мысли и не спускала глаз со своего врага. Она видела, как он побледнел, услышав имя де Ла Тремуйля, и поняла, что удар попал в цель. Целиком отдавшись своей любви, она обращала мало внимания на политические интриги, и ей не приходило в голову, какие последствия может иметь смерть Жанны, как она отразится на судьбе короля и его приближенных. Уже давно Жорж де Ла Тремуйль со своими приспешниками пытался опорочить посланницу Господа. Жанна мешала хищным вельможам обогащаться за счет несчастного народа, измученного бедствиями войны. Ради золота они были готовы на все и втихомолку вредили Жанне, а когда она попала в плен к англичанам, не пошевелили и пальцем, чтобы вызволить ее. Теперь она была мертва, и эти бессовестные люди вновь подчинили своей власти слабодушного Карла VII. В ловких руках Ла Тремуйля король был не более чем марионетка.
