Киран Крамер - Герцоги налево, князья направо
Поппи не знала что и подумать. Николас, который только что встал и высказался в защиту Китса, вовсе не был завзятым повесой и распутником, каким она его считала, но совершенно другим человеком. Таким, кого поэма Китса задела за живое.
Его реакция потрясла Поппи. Что, если он… возможно ли, что он способен на подлинное чувство?
Она осмелилась посмотреть на него, а он в ответ подмигнул.
Негодник.
Он не более чувствителен, чем любое бревно. Ей следует понимать, что он всего лишь забавляется.
Поппи была настолько обижена его непростительной выходкой, что подвинулась ближе к Сергею и сказала:
— Не волнуйтесь, мы с вами поговорим о Пушкине.
— Мы должны поговорить о многом, — ответил Сергей, и в глазах у него промелькнуло нечто особенное. Он наклонился к Поппи и зашептал ей на ухо: — Будьте готовы, леди Поппи. Как и положено большому русскому медведю, я скоро зарычу на вас со страстью. Со страстью Пушкина.
— О… — только и произнесла Поппи, ожидая, что вот сейчас ее охватит то сладостное чувство, от которого бурно забьется сердце, но ничего подобного не случилось.
Вообще ничего.
Глава 16
То был один из тех моментов, когда Николас не был уверен, что его долг по отношению к секретным службам чего-то стоит. На следующий день после посещения литературного салона, когда у князя Сергея нашлись неотложные дела в Уайтхолле, Николас вместе с Поппи, Наташей и ее собачками бродил по залам одного из выставочных отделов Британского музея. Княгиня получила особое разрешение на то, чтобы взять с собой на экскурсию лохматых, тявкающих спутников — в детской колясочке, ни много ни мало.
И вот Наташа подошла к площадке, над которой высилась статуя греческой богини.
— Прошу вас, Ники, повезите вы теперь коляску с моими корги, — обратилась она к Драммонду, лениво зевнув. — Я это позволяю только самым близким моим друзьям.
Княгиня бросила пренебрежительный взгляд на Поппи, но та, к счастью, была слишком поглощена изучением одежд греческой богини, чтобы заметить насмешку.
Ему уже пришлось протащить эту коляску вверх по солидной лестнице у входа в музей — задача не столь приятная и легкая, если в коляске находится пяток собачонок. А теперь извольте возить эту свору в коляске по всему музею?
Только через его труп!
Быстрый взгляд на Поппи дал ему понять, что она слышала все до последнего слова, глаза у нее так и сияли озорством.
Николас натянуто улыбнулся Наташе.
— Боюсь, я не смогу.
Наташа вздернула подбородок.
— Это почему?
Слишком поздно было раскаиваться, однако вот уже энное время Николаса одолевало глубокое сожаление по поводу того, что он некогда вступил в интимные отношения с этой самой княгиней.
— Я не могу возить собак, — заговорил он с таким усилием, словно глотка его была забита парой чулок, — в коляске. — Тут до него донесся короткий смешок Поппи. — Я никогда этого не делал, — продолжал он, повысив голос, — и никогда не буду делать!
Черти бы побрали этих собак в коляске!
Николас отказался выслушивать обвинения в недостатке хороших манер — мужчина может себе позволить хотя бы такую малость! — и зашагал впереди обеих леди, пропустив мимо ушей вежливое, но настоятельное предложение Поппи везти коляску, пока Наташа немного отдышится.
Если Поппи таким образом пыталась вынудить его осознать свою вину, то это не сработало.
Тем не менее, пройдя мимо нескольких живописных полотен и глядя прямо на каждое из них, он ни одного из них попросту не увидел, думая с беспокойством о том, что не ощущает привычной уверенности в себе. Поппи привлекала его — гораздо в большей степени, чем Наташа с ее глупыми претензиями на его внимание.
Да, дочь лорда Дерби хоть и чересчур болтлива и к тому же уверена, что все на свете знает, Однако она сильно отличается от всех ему знакомых молодых леди. Быть может, такая разница связана с ее безразличием к его мнению о ней.
Немногие могли докопаться до внутренней сути Николаса, и уж конечно, ни одна женщина. Однако безразличие Поппи к его мужским чарам и достоинствам, что отнюдь не было свойственно всем прочим представительницам прекрасного пола, вынуждало Драммонда обращаться к мыслям о ней чаще, нежели ему того хотелось бы.
Наташа все еще выглядела оскорбленной, а Поппи радостно улыбалась, когда они встретились втроем возле полотна английского художника Хогарта. Было совершенно ясно, что княгиня гневалась на отказ ничтожного смертного перевозить с места на место ее корги в коляске, а Поппи — скверная девчонка! — откровенно радовалась унижению высокопоставленной особы.
— Как называется ваша главная резиденция, Драммонд? — требовательным тоном спросила Наташа. — И где она расположена?
Николас втянул в себя побольше воздуха и молча пожелал, чтобы небо ниспослало ему терпение.
— Это Сьюард-Холл на Северном море, — ответил он, хотя готов был поклясться, что этот вопрос Наташа задает уже в третий раз, если не больше.
Поппи стояла так близко. Он чувствовал запах ее волос — запах солнца и свежего воздуха, смешанный с ароматом фиалок.
— Это те места, где в старину обитали викинги? — вмешалась в разговор его нареченная — взгляд ее был при этом устремлен на картину, а тоненькие руки удерживали коляску.
У Николаса этот ее вопрос, заданный с неподдельным интересом, вызвал такую вспышку удовольствия, словно он был влюбленным юнцом, добивающимся внимания недоступной красавицы. Но ведь она принадлежит ему, не так ли? По сердцу это ей или нет, она скоро станет его женой.
— Легенда о том свидетельствует, — ответил он ей таким же спокойным тоном, каким только что обращался и к Наташе. — По всему берегу были спрятаны клады викингов. Мальчишкой я постоянно их искал.
— Вы были очаровательным, озорным ребенком, — произнесла Наташа так уверенно, словно сама росла вместе с ним. — Ну, идемте же дальше.
И она, высоко вскинув подбородок, перешла к следующей картине.
Поппи бросила взгляд на Драммонда и усмехнулась.
— Вы и в самом деле очаровательный, герцог-шалун, — проговорила она полушепотом. — Идемте же!
Николас посмотрел на нее, прищурив глаза. Немногим сходили с рук шуточки по его адресу.
Улыбка все еще изгибала ее губы, когда она толкнула коляску вперед и спросила его:
— Ну и как, нашли вы сокровища викингов?
— Нет, не нашел. — Николас и сам не удержался от улыбки при воспоминании о своих поисках. — Я переворошил песок сотнями палок, перевернул тысячи камней. И до сих пор, случается, думаю о том, какие сокровища я, быть может, упустил.
