Анн Голон - Анжелика и король
Мадам де Шуази было за сорок, но в ее глазах блестел огонек, а улыбка сохранила очарование молодости. О ней ходили такие слухи, что дружить с ней было страшновато. Досужие сплетницы утверждали, что ее дом похож на тюрьму. Девушки, которые поступали к ней на службу, никогда не возвращались обратно. Они или умирали от тяжелой работы, или их наказывали так сурово, что они умирали насильственной смертью. Привратник никогда и никому не открывал ворота, пока не получал личного приказа мадам де Шуази.
Рассказывали, что она поднимала на своего мужа хлыст, но впоследствии раскаялась и наложила на себя епитимью — просидела целый день в болоте, погрузившись по шею в зловонную жижу.
Анжелика была уверена, что все эти рассказы — выдумки или преувеличения. Тем не менее на этот раз Анжелика не стала искать других слуг и наняла всех, кого рекомендовала мадам де Шуази.
***Анжелика была настолько занята домашними делами, что только из разговоров узнала об освобождении Филиппа. Он не приходил к ней. И она подумала, что это, может быть, и к лучшему.
Мадам де Монтеспан настаивала, чтобы Анжелика вернулась ко двору, как будто ничего не случилось.
— Король простил вас. Всем известно, что вы долго пробыли с ним с глазу на глаз. Он побранил месье дю Плесси, но в ту же ночь маркиз подавал королю ночную рубашку. Всем известно, что король любит вас обоих.
Свое мнение не замедлила выразить и мадам де Шуази. Поскольку король выразил желание, чтобы сыновья мадам дю Плесси были представлены ему, то Анжелике не следует мешкать. Королевские капризы скоротечны, он может с таким же успехом отказаться от этого намерения. Она виделась с мадам де Монпансье, женой наставника дофина и гувернанткой королевских детей. Анжелике был назначен день для представления своих сыновей.
Мальчики появились в Версале, одетые в голубые платья, белые чулки с золотыми колокольчиками, ботинки на высоких каблуках и с маленькими шпагами в серебряных ножнах. На завитых в локоны волосах сидели круглые фетровые шляпы с красными перьями. Из-за холодной погоды на них были накинуты плащи из бархата, отороченные по краям золотой тесемкой.
Аббат де Ледигер заметил, что Флоримон умеет при встрече так грациозно поклониться, как это свойственно людям благородного происхождения. Кантор же был неуклюж. Никому и в голову не приходило беспокоиться за Флоримона, но Кантору стоило постоянно следить за своими манерами.
Дофин был маленьким и толстым мальчиком с полуоткрытым ртом из-за вечно заложенного носа. Особой интеллигентностью он не отличался, и трудная задача быть королевским сыном, сыном Людовика XIV, наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Он был единственным ребенком, ибо две его сестры умерли еще в раннем детстве.
Будто бы случайно, но тем не менее, согласно составленному заранее протоколу, появилась королева в сопровождении десяти фрейлин и нескольких молодых дворян из своей свиты.
Кантору предложили спеть для королевы. Мальчик встал на одно колено, пробежал пальцами по струнам и запел:
— Барабаны, гремите, — сказал король, — Пусть девушек всех пригласят сюда. — И сердце пронзила сладчайшая боль, Так прекрасна была она
— Кто это? — король у маркиза спросил, Внезапное чувство в душе затая. — И быстро ответил маркиз — Сир, Робкая эта — невеста моя
— Ты более счастлив, маркиз, чем я.
Нет равных твоей невесте.
И если, вассал мой, ты любишь меня, Оставь меня с нею вместе.
— Мой долг служить вам, не щадя головы И не жалея сил.
Но если бы это были не вы, Жестоко бы я отомстил -
Королеве собрали букет цветов Прекрасные юные девы Маркиз же, вдохнув аромат лепестков, Пал мертвым у ног королевы…
Аббат немедленно склонился над мальчиком, выхватил у него лютню и громко заявил, что она совсем расстроена. Делая вид, что настраивает ее, он шепнул мальчику, чтобы тот запел другую песню.
Едва ли кто-нибудь разобрался в происходящем, и уж во всяком случае, не королева, испанка по происхождению, которая была совершенно незнакома с французскими народными песнями.
Анжелика тоже не сразу вспомнила, что прерванная песня относилась к делам чуть ли не столетней давности: в ней рассказывалось о любви и любовных играх Анри IV, но тем не менее Анжелика была благодарна аббату за своевременное вмешательство. Да, мадам де Шуази порекомендовала ей достойных учителей для ее сыновей.
Необыкновенный энтузиазм проявлял месье де Вивонн, рассыпаясь в особо изысканных комплиментах по адресу мадам дю Плесси. Как и почти все придворные, он немного сочинял стихи, немного музицировал и пел. Он даже сочинил несколько балетных постановок для двора, которые имели успех. Он попросил Кантора спеть еще несколько песен.
Королева приказала, чтобы немедленно разыскали Люлли и привели сюда.
Придворный музыкант занимался с хором мальчиков, он находился в дурном настроении, но, услышав песни в исполнении Кантора, немедленно расцвел.
— Такой голос — редкость, — заявил он.
И никак не мог поверить, что перед ним семилетний мальчик. Затем придворный музыкант снова помрачнел и надулся.
— Как же, это чудо продлится еще два-три года, не больше. Голос мальчика пропадет, когда ему исполнится 10-11 лет, если его не кастрировать. А такие голоса в большой цене.
Анжелика запротестовала:
— Кастрировать дитя?! Какой ужас! Нет, мой ребенок будет верой и правдой служить королю и оставит после себя многочисленное потомство.
Все сошлись на том, что, когда дофин подрастет, Флоримона и Кантора надо взять в его свиту, чтобы они вместе учились играть в мяч, скакать на лошадях и вообще принимать участие во всех развлечениях дофина.
Глава 9
Наступило такое время года, когда в Париже повсюду пели скрипки и звенел веселый смех. Несмотря на то, что уже был заключен мир, в воздухе еще чувствовалось дыхание войны и многих дворян в городе не было.
Анжелика временами чувствовала себя все хуже и хуже — сказывалась беременность. Она уже настолько пополнела, что не могла носить любимые платья. Она не показывалась на празднествах, но продолжала посещать Сен-Жермен, куда можно было появиться в любом виде, не возбуждая особого любопытства, ибо коридоры дворца были вечно заполнены самой разношерстной толпой. Переписчики с гусиными перьями, заткнутыми за ухо, толклись возле дипломатов. Члены городского совета совершали сделки с высокопоставленными дамами, которые томно обмахивались веерами.
Здесь Анжелика неожиданно встретила старого алхимика Саварри, который бывал у нее в доме в качестве просителя. И тут же какая-то молодая, невысокого роста женщина подбежала к старику и, схватив его за отворот камзола, удивленно уставилась на него. Анжелика узнала в ней мадемуазель де Бриен.
