Ханна Хауэлл - Мой пылкий рыцарь
— Ну так как же, Эйнсли? Разве ты не видишь, что нас обоих сжигает страсть?
— Вижу, — прошептала она и вздрогнула, почувствовав, что он снимает с нее бриджи. — Но я должна была противостоять ей…
— Я тоже, но боюсь, что не могу, — прошептал Гейбл, освобождаясь от остатков одежды и окидывая жадным взором изящное тело Эйнсли.
— Отрадно сознавать, что не одна я такая малодушная.
Когда Гейбл, сбросив одежду, снова лег на нее, Эйнсли почувствовала, что к ее желанию примешивается страх. Он был такой большой, а она — такая маленькая и тоненькая… Их страсть была под стать друг другу, но окажутся ли столь же подходящими их тела? Однако стоило Гейблу опуститься на нее, волна желания пронзила Эйнсли, отметая все страхи и сомнения. Ему хорошо с ней, и ей тоже будет хорошо. А все остальное не имеет значения!
— Ты все еще хочешь оттолкнуть меня, милая Эйнсли? — прошептал Гейбл прямо ей в ухо.
— Нет, мой норманнский искуситель, и ты сам это знаешь, — тоже шепотом ответила Эйнсли, и снова в ее словах прозвучала нежность, а не ехидство, как ей хотелось.
— Приятно сознавать, что не один я сгораю от этого безумного желания.
Эйнсли понимала, что он имеет в виду. Их страсть была такой всепоглощающей, а желание — таким непреодолимым, что оба просто не думали о последствиях. На неистовые поцелуи рыцаря девушка отвечала таким же неистовством. Пока он целовал ее шею, Эйнсли с нежностью провела рукой по спине Гейбла, наслаждаясь мягкостью его кожи, такой восхитительной на ощупь.
Негромкий крик сорвался с губ девушки, когда Гейбл начал целовать ее грудь. Стоило ему коснуться языком ее сосков, как Эйнсли вся выгнулась и запустила пальцы в его волосы, словно моля о продолжении ласки. Когда он взял в рот затвердевший сосок, по телу Эйнсли пробежала дрожь наслаждения, сила которого удивила ее саму. Руки заскользили по телу рыцаря, интуитивно находя самые нежные места. Гейбл чувствовал, как разгорается ее страсть от его прикосновений, поцелуев и ласковых слов, которые он хрипловатым шепотом произносил ей на ухо.
Лишь на мгновение стыдливость вкралась в ее слепое желание — когда Гейбл начал целовать внутреннюю поверхность ее бедер, а потом коснулся самого сокровенного места между ними. Эйнсли ахнула и попыталась отстраниться, но он с нежной силой удержал ее. Его ласки и поцелуи, воспламенив ее кровь, заставили отбросить стыд.
Внезапно Гейбл остановился и как бы навис над Эйнсли. Она удивленно взглянула на него и уже собиралась спросить, почему он прервал свои ласки, как вдруг почувствовала, что он вошел в нее. Тела любовников слились в едином порыве, предвкушая грядущее наслаждение. Острая боль пронзила Эйнсли, и она судорожно вцепилась в плечи Гейбла. Но страсть волной захлестнула ее, унося прочь эту минутную боль. В мыслях наступила неожиданная ясность. Эйнсли знала только одно — что они стали единым целым, что она наконец слилась с Гейблом. Даже их дыхание стало ритмичным, как будто дышал один человек. Испустив глубокий удовлетворенный вздох, она стиснула рыцаря в объятиях и прижала к себе.
Гейбл хрипло застонал, почувствовав ее прикосновение. Эйнсли с радостью заметила, что ее тело отвечает на малейшее его движение. Горячее желание, томившее ее, сконцентрировалось внизу живота. Оно разрасталось и разрасталось, пока наконец не стало почти болезненным, и в ту же секунду разорвалось, разлившись по всему ее существу с такой силой, что она, не помня себя, в экстазе выкрикнула имя Гейбла. Девушка смутно чувствовала, как рыцарь сжал ее бедра и глубже вошел в нее, содрогаясь и испуская стоны. Потом его тело обмякло, и он навалился на нее всей тяжестью. Счастливая и удовлетворенная, девушка нежно сжала его плечи.
Прошло немало времени, прежде чем Эйнсли пришла в себя. Она не знала, что должна говорить или делать теперь, когда Гейбл покинул ее объятия. Внезапно ей стало холодно, и она натянула на себя накидку, почему-то устыдившись собственной наготы. Вскоре рыцарь вернулся, неся в руках влажный плащ, на котором они только что лежали. Эйнсли покраснела. Значит, он уходил, чтобы смыть следы ее потерянной невинности. Она все еще не решалась взглянуть на Гейбла, хотя он лег рядом и обнял ее. Вскоре тепло его тела и ласковое прикосновение к ее волосам помогли Эйнсли преодолеть смущение, но она по-прежнему не знала, как вести себя дальше.
— Ты не жалеешь о том, что произошло? — спросил он, поскольку молчание Эйнсли начинало беспокоить его.
— Нет, что ты! — заверила девушка, поднимая глаза на рыцаря и нежно касаясь его щеки. — Хотя, наверное, мне следовало бы проливать слезы по утраченной невинности… Но, честно говоря, это было очень забавно!
— Забавно? — Гейбл рассмеялся и чмокнул Эйнсли в щеку, восхищенный этим неожиданным ответом. — Никогда не слышал, чтобы женщина называла это забавой.
— Неужели? А ведь тебе наверняка частенько приходилось доказывать им свое мастерство, не так ли?
— Не так часто, как ты думаешь. И потом — вряд ли ты ожидала, что мужчина в двадцать шесть лет окажется девственником!
Эйнсли улыбнулась. Внезапная вспышка ревности растаяла без следа. Ответ Гейбла прозвучал спокойно. Он не упрекал ее, а просто называл вещи своими именами. И у Эйнсли не было резона спорить. Она понимала, что небольшая толика ревности может показаться ему приятной, даже польстить, но ревновать слишком явно — значит обречь на неудачу то, что только что началось между ними. В любом случае их отношения не имеют будущего, поэтому разрывать себе сердце по поводу прошлых — или последующих — любовниц Гейбла ужасно глупо. Эйнсли рассеянно провела пальцами по его ноге и подумала о том, сколько еще ночей они проведут вместе, прежде чем она покинет Бельфлер. Ей хотелось вобрать в себя как можно больше впечатлений. Они наверняка потом скрасят ей жизнь в холодном, неуютном Кенгарвее. Но спросить прямо девушка не решилась, понимая, что подобные притязания могут навсегда оттолкнуть от нее Гейбла.
— Конечно, я не думала, что ты девственник, — ответила она. — Мужской образ жизни мне знаком больше, чем женский, и я не настолько тщеславна, чтобы вообразить, что чем-то отличаюсь от других женщин.
— А вот тут ты не права, Эйнсли Макнейрн. Отличаешься, и очень сильно.
Проговорив это, Гейбл нежно поцеловал ее.
— Я больше не могу выносить эту неизвестность! — вдруг взорвалась она. — Объясни, что мы теперь будем делать.
Гейбл усмехнулся и поднес ее руку к губам.
— Мы можем остаться здесь, а можем подняться к тебе или ко мне. А ты бы предпочла, чтобы я оделся и ушел?
— Да нет… Просто я не знала, как полагается поступать в подобных случаях.
