Маргарет Мэллори - Грешник
— Почему ты так решила? — Алекс засмеялся. Потом встал на колени и стал отвязывать от дерева углы одеяла. — Здесь душно.
Когда он потянулся вверх, Глинис бросились в глаза мускулы на его спине. Он не только способен задавать ей самые интимные вопросы таким тоном, словно они беседуют о погоде, он еще и совершенно не стесняется своей наготы. Впрочем, он же очень красив. И знает это.
Одеяло упало на землю, и Алекса осветило солнце. Он повернулся к Глинис, солнце блестело в золотистых волосках на его широкой груди и ласкало его рельефные сочленения. Глинис перевела взгляд ниже и сглотнула: Алекс был вполне готов заняться любовью прямо сейчас.
Он потянул вниз одеяло, которое Глинис прижимала к груди.
— Ну же, позволь мне на тебя посмотреть.
Глинис вспомнила, как Магнус высмеивал ее, говорил, что у нее слишком маленькие груди. Это был наименьший из всех его грехов, за которые он будет гореть в аду, но от этого ее воспоминания не становились менее болезненными. Она спросила:
— А мы не можем заниматься этим так, чтобы ты на меня не смотрел?
— Уж не начала ли ты стесняться — теперь? — Алекс скрестил руки на груди. — Если я тебя не увижу, мы сейчас же все прекратим. Я слишком долго этого ждал.
Глинис пришла в ужас:
— Ты с самого начала рассчитывал, что я лягу с тобой в постель?!
— Вовсе нет. — Он усмехнулся. — Но это не означает, что я не представлял тебя обнаженной.
— Это не одно и то же, — сказала Глинис.
Алекс поморщился:
— Конечно, я видел тебя прошлой ночью, но было темно.
— У меня слишком маленькая грудь! — выпалила она. Ее щеки пылали.
— Какой дурак тебе это сказал? — Алекс снова осторожно потянул за одеяло. — Ну, пожалуйста, Глинис. Ночью я достаточно много прикасался к тебе руками, чтобы иметь представление, какие у тебя груди. Пожалуйста.
Было ясно, что он собирается умолять ее, пока она не сдастся. Когда он снова предпринял попытку увидеть ее наготу, она разжала пальцы, и покровы упали.
— Ох, дорогая, мое воображение меня жестоко обмануло. Ты прекрасна, как те русалки, которые заманивают мужчин в море на погибель.
Его слова и польстили Глинис, и одновременно смутили ее.
— Алекс, может, теперь ты ляжешь?
Вместо этого он встал перед ней на колени и стал покрывать ее поцелуями, начиная от пальцев ног и перемещаясь все выше, пока не остановился возле колена. Пощекотав его языком, он двинулся еще выше. В животе у Глинис разлился жар. К тому времени, когда его губы достигли ее груди, у нее сбилось дыхание. Алекс обхватил ее груди руками.
— Они само совершенство. — Он напряженно посмотрел ей в глаза. — Как и их обладательница.
В разгорающемся солнечном свете Глинис смотрела, как Алекс ласкает языком ее набухший сосок. Потом он взял его в рот и застонал, Глинис закрыла глаза и отдалась охватившим ее ощущениям. Когда она уже думала, что не может больше вынести, он поднял голову и поцеловал ее в плечо, потом провел языком по ложбинке над ключицей. Теплыми губами и языком стал прокладывать дорожку по ее шее до уха. Когда он снова припал к ее губам, ей казалось, что она плавится и сливается с землей.
Каждым движением своих сильных рук Алекс стирал еще одно неприятное воспоминание о том, как ее касался Магнус. Глинис мечтала, чтобы этот мужчина без остатка вытеснил из ее жизни все неприятности и унижения и заменил их счастьем и радостью. Как же она его хотела! Глинис обвила ногами его бедра, торопя блаженный миг.
— В этот раз я не буду спешить, — сказал Алекс ей на ухо. — Я постараюсь сделать все, чтобы ты не очень скоро меня забыла, Глинис Макнил.
«Вряд ли это вообще когда-нибудь случится».
Глинис чуть было не рассмеялась, но у нее захватило дух — Алекс опустил руку между ее бедер. Поначалу, когда он только начал творить над ней свою магию, она ослабела, но потом наслаждение перешло в нарастающее внутреннее напряжение, и ей показалось, что она разлетится на кусочки. Глинис потянула его за плечи.
— Пожалуйста, Алекс, пожалуйста.
Он навис над ней, дразня и доводя до безумия поцелуями, пока наконец не сдался. И когда он вошел в нее, из ее груди вырвался счастливый стон.
Наконец-то!
Алекс, казалось, знал, как удерживать ее на грани, он входил в нее медленно и неглубоко, и вскоре Глинис уже хотелось молотить кулаками по его груди.
— Сильнее! — просила она, стараясь не сорваться на крик. — Сильнее…
— Скажи, что ты меня не забудешь. — Алекс вошел в нее глубоким толчком. — Скажи это.
— Я не забуду, — пробормотала Глинис, жадно ловя ртом воздух. — Не забуду.
«Буду помнить, пока я жива».
Глинис уловила миг, когда он потерял контроль над собой, его умелые рассчитанные движения сменились неистовством. Алекс был весь желание, он был полон такой же радости, какую чувствовала она. Они достигли пика наслаждения вместе, в едином взрыве раскаленного добела огня и звезд.
Но позже, когда Глинис лежала рядом с Алексом и смотрела на небо, радость постепенно уходила из нее капля за каплей. Она поняла, что Алекс Макдоналд может ранить ее таким способом, каким не мог Магнус. К Магнусу она ничего не чувствовала. Точнее, она его презирала. Она закрыла для него свое сердце еще до того, как закончилась их первая брачная ночь.
Но с Алексом все иначе. Ей придется охранять свое сердце, чтобы Алекс не унес его с собой. Он не собирался причинять ей боль, совсем наоборот — стремился, чтобы ей было хорошо. Но с каждым его подмигиванием, с каждой улыбкой он воровал у нее кусочек ее сердца. А когда он занимался с ней любовью, то держал его в своих руках.
Глава 16
С этой женщиной Алекс не доверял самому себе. Слишком многое он чувствовал. Слишком многого хотел. И это было совсем на него не похоже. Он занимался с Глинис любовью уже несколько дней, утром, вечером и ночью, но его желание не ослабело ни на йоту. Поначалу он самоуверенно полагал, что скрасит Глинис ночи и доставит ей как можно больше удовольствия, чтобы ей было чем его вспомнить. Но каждый раз, когда он занимался с ней любовью, он испытывал нечто необыкновенное, как будто проделывал это впервые.
Солнце выглянуло из-за холмов, и рассветный луч позолотил лицо спящей Глинис. Глядя на нее, Алекс отчетливо вспомнил слова отца: «Берегись женщины, которая возьмет тебя за душу, потому что она превратит твою жизнь в мучение. Помни поговорку: «Вино сладкое, а расплата горькая».
И почему ему так важно, чтобы эта женщина его не забыла? Раньше его это не беспокоило. Да что там, он надеялся, что, когда связь закончится, женщина, с которой он спал, забудет его и оставит в покое. Но Глинис не походила на легких, веселых, откровенно чувственных женщин, с которыми он обычно имел дело. Нет, она женщина совсем не его типа. Она как раз из тех, от которых отец его предостерегал.
