Ханна Хауэлл - Под счастливой звездой
— Нет, телесных повреждений не было, что и говорить.
Но ты забыл о страданиях духа — как-никак я стала твоей наложницей.
— Ты не наложница. Ты моя любовница. Не хмурься, не хмурься — это не одно и то же. — Он принялся расстегивать сначала ее камзол, а затем рубашку.
— Я не очень понимаю разницу, но это дела не меняет.
Скажу тебе вот что: уж если мне суждено делить ложе с мужчиной, я хочу, чтобы рядом был ты, а не Рори.
Он распахнул на ней рубашку и обнаружил, что ее соски уже набухли от возбуждения и взывали к ласкам.
— Ты никогда не будешь принадлежать ему.
— Но я должна стать его женой. Ой! — Эмил с шумом втянула в себя воздух, когда его губы жадно впились в одну из ее грудей. — Что ты делаешь? Не можем же мы заниматься этим здесь?
— Ты всегда говоришь, что мы не можем того или этого, а я хочу тебя убедить в том, что ты не права. — Парлан приподнял ее голову, чтобы вглядеться как следует в ее глаза. — Ты никогда не станешь женой Рори.
— Как, интересно знать, ты собираешься воспрепятствовать этому?
— Мое дело. А теперь помолчи: я должен показать тебе, что мы можем, хотя ты и утверждаешь обратное.
Глава 7
— Не могу поверить! — сказала Джиорсал, глядя на отца. — Как ты мог решиться на такое?
— Сумма выкупа слишком велика, и я не в состоянии выплатить деньги целиком. По крайней мере сейчас. Так что, хочешь не хочешь, пришлось выбирать. Наследник будет первым по праву старшинства.
— А ты подумал, что может случиться, если ты оставишь девочку в руках этого человека? Ты ведь отлично знаешь, что может произойти! Он может овладеть ею — если и не силой, то с помощью ласковых слов, которые всегда имеются в арсенале соблазнителя.
— Да, знаю, — проворчал Лахлан. Прошедшие несколько дней он очень переживал и волновался, поэтому был не в силах выслушивать чьи-либо возражения. — Я понимаю, он может затащить ее к себе в постель. Эмил — девушка красивая, и многие мужчины были бы рады ее заполучить. Более того, может случиться, что она от него забеременеет. Интересно, как отнесется к этому Рори? Но, увы, ничего со всем этим поделать я не могу, Джиорсал.
Ничегошеньки. Так что давай положимся на Пресвятую Деву.
А теперь оставь меня, — произнес он в заключение и уставился невидящим взором прямо перед собой. — Ничего изменить нельзя, но, может, так оно и к лучшему.
Джиорсал ушла от отца в слезах и гневе. Решение Лахлана выкупить в первую очередь наследника было несправедливым. Джиорсал даже собралась пожаловаться на отца мужу, хотя и понимала, что от этого будет мало проку. Как только она наконец нашла мужа, ее внимание отвлек Черный Парлан, неожиданно появившийся в лагере Менгусов.
Главу клана Макгуинов сопровождали четверо мужчин, столь же высоких ростом и темноволосых, как и он сам. Все они, однако, сильно проигрывали в сравнении со своим господином и походили лишь на бледное его отражение. Джиорсал на мгновение решила, что такой великан может сокрушить Эмил, как хрупкий цветок, и даже не заметить этого. Когда же он остановил на ней свои черные, как обсидиан, глаза, она невольно содрогнулась, но уже не из-за страха за сестру: даже она, замужняя женщина, только недавно познавшая радость близости с мужчиной, почувствовала исходивший от него сильнейший зов плоти. Она поняла, что, если этот самец по-настоящему захочет привлечь к себе внимание младшей сестры, той при всем ее упрямстве не устоять.
Узнав Иена Макверна, с которым ему довелось однажды встретиться при дворе, Парлан приветствовал того со всей сердечностью. Он перехватил взгляд голубых глаз, которым наградила его супруга Макверна, и пришел к выводу, что это отнюдь не взгляд дамы, склонной к флирту. Затащив в постель Эмил, Черный Парлан неожиданно для себя пришел к выводу, что все прочие женщины его не интересуют.
Поэтому он даже обрадовался, когда ему представили эту даму как сестру Эмил. Было ясно, что ее интерес к нему имел под собой совсем иную подоплеку.
Лахлан явился лишь в последний момент — когда с представлениями было покончено, и сразу же обратился к Парлану с вопросом:
— Что тебе надо?
— Я пришел, чтобы пригласить тебя и твое семейство отобедать у меня сегодня вечером, — весьма любезно ответил глава Макгуинов, пропустив мимо ушей явную невежливость Лахлана.
— Эмил будет за столом? — осведомилась Джиорсал, решив, что бархатный голос Парлана ничуть не менее опасен для женщины, нежели его интересная внешность.
— Да. Эмил в общем-то вполне свободна в своих передвижениях по замку. Итак, вы принимаете мое приглашение — или нет?
— Да, мы придем, — сказал Лахлан и отвесил Парлану короткий поклон, означавший, что аудиенция окончена, после чего направился к своей палатке.
— Он слишком опечален свалившимися на него напастями, — заметил Иен словно бы в извинение за грубость Менгуса, — поэтому не стоит на него обижаться.
— Я не в обиде, — произнес Парлан, но, подумав о слезах Эмил, закаменел лицом. — По крайней мере за то, чему я виновник. Остальных же его обид я не знаю.
— Интересно, что он этим хотел сказать? — спросила Джиорсал у мужа после того, как Макгуин отбыл восвояси.
— Черт его знает. Думаю, это имеет отношение к той холодности, которую Лахлан проявляет по отношению к собственной дочери. Эмил вполне могла рассказать, насколько испорчены их отношения с отцом.
— Ему бы следовало подумать о том, как не обидеть девочку. Она такая еще, в сущности, маленькая, а он… а он…
— А он такой большой? — закончил за жену Иен и ухмыльнулся. Его улыбка стала еще шире, когда он заметил, что Джиорсал покраснела.
— Да не в этом дело, — запротестовала она. — Я не о его росте говорю, а о том, что он мужчина в полном смысле слова. Даже я это заметила.
— И я заметил, как ты на него смотрела, — проворчал Иен. — Однако скажу тебе вот что: ты ошибаешься, думая об Эмил как о маленькой девочке. Она хороша собой и вполне созрела даже для Черного Парлана. Кроме того, не забывай, что у нее железный характер. В этом смысле она не уступает Лахлану. Вряд ли Парлану удастся одержать над ней верх. Ей наплевать на его мужское тщеславие и многочисленные победы над женщинами…
Хотя Парлану до определенной степени нравилась самостоятельность Эмил, сейчас он смотрел на нее без одобрения.
Он, к примеру, считал, что отказ обедать за одним столом с отцом с ее стороны не более чем проявление упрямства. Парлан полагал, что попытка бежать прочь от неприятностей вовсе не способствует их разрешению. Несмотря на неудовольствие, он тем не менее не мог не восхищаться решительностью, с какой девушка противостояла ему. Парлану, признаться, мало кто отваживался перечить.
