Забытые письма - Валентина Андреевна Степанова
Идя на занятия в институт, зашла на почту, меня ждало Ваше письмо. Прежде всего, обратила внимание на вложенный листок, сердце почему-то усиленно забилось, волнение охватило меня… Ванюша, но ты ничего не пишешь положительного в отношении отмены командировки. Зародилась тревога. Полетели мысли. Мне трудно представить, что мы вдруг расстанемся, так и не видя друг друга. Да, если ты уедешь теперь, то потеряешь меня безвозвратно…
Дорогой Иван! Сейчас особенно, как никогда еще, я поняла, убедилась в силе беспредельной любви к тебе. Родной мой, без тебя мне будет не жизнь, мне не будет радостно, не будет светлых, счастливых дней, солнце скроется для меня… Пишу сквозь слезы, горько плачу я, поверь мне, поверь, говорю перед Богом. Как я буду жить без тебя?
Жизнь без тебя мне будет казаться пустой, бессмысленной. Ни в учебе, ни в работе я не смогу забыться… Неужели ты сможешь согласиться и уехать, не видя меня?!
Ванюшенька, не губи мою жизнь, мою молодость. Кроме тебя одного я же больше не смогу никого полюбить. Значит, я не буду счастлива в личной жизни. Жизнь без тебя будет мне в тягость. Поверь этим простым словам, я всегда перед тобой правдива. В сердце тревога, боюсь, что мы не встретимся…
Иван, родной, прости меня за все… Я, наверное, обидела тебя… Прости за последние холодные грубые письма… Больше никогда в жизни не буду сердиться на тебя, на тебя нет за что сердиться. Не буду больше никогда такой резкой, нехорошей. Буду всегда внимательна, приветлива и ласкова. Я отправляла тебе сухие письма, а письма, полные теплоты, любви к тебе, оставляла неотправленными. Какой у меня нехороший характер, в этом убедилась тоже. Я постараюсь в этом изменить себя.
Ванюша, зачем же мы должны расстаться, зачем?! Нет, не надо этого делать, лучше будем вместе на всю жизнь. Конечно, я смогла бы ждать тебя еще год-два-три года, если бы знала, что ты мой. Ты пишешь, что надеешься увидеться со мной. Можно ли верить, что ты приедешь ко мне? Я поверю только тогда, когда будет у меня в руках телеграмма от тебя.
Благодарю за внимание, но, Ванюша, правда, мне ничего не нужно привозить. Я хочу только видеть своего дорогого, милого, самого хорошего, любимого, родного Ванюшу.
Хочу крепко обнять и расцеловать тебя (не подумай, что я кого-нибудь целовала – у меня даже никогда не зарождались такие мысли). Ведь целовать можно только того, за кого точно выходишь замуж. Ведь правда? Я это знаю. Я даю слово ничего не утаивать от тебя. Я отказываюсь от многого, я ограничиваю себя, хочу быть верной и правдивой перед тобой, и такая я буду всегда. А иначе я и не представляю. Ведь правда только так и должно быть?
На прошлой неделе и вчера была в оперном театре с сестрой Зоей, слушала «Ивана Сусанина», «Князя Игоря» и «Чио-Чио-Сан».
Учебный год заканчивается в последних числах июня. Хочу начать сдавать экзамены досрочно: теперь, чтобы закончить занятия раньше.
На днях, возможно, зайдет к Вам моя хозяйка Ася, но навряд ли у нее будет к этому возможность. Я попросила ее передать тебе мои письма или опустить их в почтовый ящик в Москве.
Погода стоит у нас замечательная, но нет настроения писать о погоде.
Как твое здоровье? Почему совершенно не пишешь о своей охоте? Раньше бы уделял ей много места. Заканчиваю.
Привет твоей сестре Кате.
Привет тебе от мамы, папы, Женечки. Будь здоров, находи время и для охоты, нельзя только работать и работать.
О дне своего выезда сообщи телеграммой на два адреса: почтовое отделение № 33 и г. Ташкент, ул. Воровского, д. 1, Кирьянову Константину (для Лиды). Постарайся приехать в последних числах апреля, чтобы 1-ое Мая провести вместе.
Целую тебя крепко-крепко. Твоя Лида.
P.S. Раньше разве нельзя приехать? И неужели только на три дня? Приезжай!
Родной мой, как я люблю тебя!»
Далее лежало письмо-записка, написанное карандашом и чужой рукой. Неизвестный Н. Никифоров писал письмо (очевидно, оно уже было для дедушки в железнодорожные инстанции), чтобы помочь купить билет в далекий город Ташкент:
«Дорогой Саша! Извини за беспокойство своими просьбами. Опять обращаюсь по части транспорта. Не откажи в содействии получения билета и места представителю моего шефа, Ремизову Ивану Михайловичу, в поезде на воскресенье 14 апреля «Москва– Ташкент», поезд № 8. Заранее благодарю и еще раз прошу извинить. С приветом Н. Никифоров.»
Документ, который был следующим, Оля перечитала несколько раз, так как каждое слово очень характеризовало то послевоенное время. Он многое рассказал о ее любимом дедушке. Это был командировочный бланк Министерства Текстильной Промышленности СССР от апреля 1946 года за номером 1103, заполненный пером фиолетовыми чернилами, с подписью заместителя министра, сделанной синим карандашом (!).
КОМАНДИРОВОЧНОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ
Выдано Ремизову Ивану Михайловичу – Заместителю директора фабрики имени 1-го Интернационала «Главшерсти» МТП СССР.
Командированному в город Ташкент по приему-отгрузки жмыха и шерсти.
Срок командировки: 25 дней по «07» мая 1946 года.
Основание: Приказ «Главшерсти» МТП СССР от «12» апреля 1946 г. № 270-К.
Действительно при предъявлении паспорта.
Зам. Министра Текстильной Пр-ти СССР
(Подпись (синим карандашом))
На обратной стороне он содержал отметки о прибытии в город Келес – 20 апреля и убытии 10 мая 1946 года.
Оказывается, Иван Михайлович в эти годы занимал должность заместителя директора фабрики! Оле мама рассказывала, что эта фабрика работала на оборонную промышленность. Выпускала ткани для одежды военнослужащих. Все было очень непросто и с этой командировкой в Ташкент – подписывал сам заместитель министра Текстильной промышленности. Да и пунктом прибытия и убытия являлся город Келес. Значит, в Ташкенте дедушка Иван был только проездом! Вот такие трудности существовали для его поездки и встречи с Лидией!
Следующее, тридцатое письмо, от Лидии было последним в череде ее писем о любви к Ивану. Оно было написано очень мелким почерком и, Оля бы сказала, небрежно, с чернильными пятнами и на оторванном листе. Да и дата письма удивляла тишиной почти в три месяца.
«20.06.1946 г. г. Ташкент
Дорогой Иван!
На следующий день после твоего отъезда проводила родителей. Как сразу стало скучно и пусто. Настало для меня и Женечки напряженное время. К концу семестра накопились пропущенные часы по практическим занятиям, пришлось отрабатывать. Занималась по 10 часов, утомлялась очень. Сдала коллоквиумы, контрольные работы, зачеты по нормальной физиологии, общей микробиологии, биохимии. Сейчас готовлю экзамены. Женечка писала письменное сочинение. Изложение получилось большое и красивое. Сдала работу первая; видимо, поторопилась и
