Селеста Шабрильян - Грабители золота
– Почему это тебя так поразило? Я прекрасно знала, что он тебя любит, и предоставила всему идти своим чередом, так как уверена, что у него могут быть только хорошие намерения.
Луиза опустила глаза, тогда как Жоанн продолжал:
– Но я не такой эгоист, чтобы думать о своем счастье, не беспокоясь о существовании, которое разделит со мной жена. У меня плохое здоровье и я не хочу подвергать вас опасности трудиться ради меня день и ночь, Луиза. Вы добрый ангел, которого мне послал Бог. Все мне удается с тех пор, как я познакомился с вами. Я начинаю находить золото, у меня есть сила, храбрость и надежда. Молите Бога помочь мне, Луиза, если вы согласны стать моей женой.
Луиза сжала его руку.
– Черт побери! Не стоит даже спрашивать ее, согласна ли она, – не выдержала мадам Жозеф, – я думаю, что даже бедность с вами не внушает ей страха. Но я вас одобряю. Луиза молода, в ее возрасте не знают сомнений, вы должны быть разумны за двоих. Для счастья нужно не так уж много, но этого немногого необходимо еще достигнуть. Только ты пойми, моя девочка, что если ты уедешь, то увезешь с собой все его мужество.
– О, я не очень-то хочу уехать, – ответила поспешно Луиза, – я могу заработать деньги и здесь.
Жоанн поблагодарил ее взглядом.
– Ну, – сказала мадам Жозеф, показывая на корзину с бельем, – за дело, дети мои!
Глаза Жоанна, следившего за движениями Луизы, устремились на корзину. Вдруг он изумился и побледнел, как смерть. Ему показалось, что он заметил сумку из кожи, очень похожую на ту, что принадлежала Альберту.
– Кто вам дал это? – воскликнул он.
– Я нечаянно захватила этот кошель для денег вместе с бельем старателя, которого зовут господин Макс, – объяснила Луиза. – По счастью, он пуст. Мы возвратим его, когда будем проходить мимо.
– Макс, Макс! – повторял Жоанн, беря пояс с кошелем, – это странно. – Он воскликнул: – Это он! Действительно, он! Альберт! Вот имя, написанное его рукой.
Он замолчал, лицо его исказилось.
– Что с вами? – испуганно спросила Луиза.
– Ничего, – Жоанн пришел в себя и не хотел мучить Луизу. Он постарался выказать столь же явное безразличие, сколь явное волнение выказывал перед этим. – Я думал, что узнал этот пояс и кошель. Но нет… Я ошибся. Скажите мне, где находится палатка человека, которому принадлежит этот пояс?
Луиза подробно объяснила ему, как туда пройти.
– Оставьте пояс мне. Я сам отнесу его владельцу, я его знаю.
Луиза ушла счастливой, она уже воображала себя женой Жоанна.
Однако этот случай с кошелем немного обеспокоил ее. Мадам Жозеф успокаивала девушку.
Когда они скрылись с глаз, Жоанн принялся взволнованно ходить взад-вперед, разговаривая сам с собой:
– Великий Боже! Возможно ли это?! Макс… Как, этот человек, который меня разорил, находится здесь?! Ужасно! Я не в силах поверить этому. Возможно, это только совпадение имен. Во всяком случае, моя совесть будет чиста.
Он решился. Собрав свои инструменты, направился твердым шагом к указанному Луизой месту. Оно находилось довольно далеко. Во время пути он спрашивал себя, как взглянуть на этого человека, не будучи самому увиденным. До последнего момента он колебался. Тайное чувство говорило ему: это он, и Жоанн испытывал дрожь при мысли очутиться лицом к лицу с этим человеком.
Макс, удерживаемый своими ранами, не выходил несколько дней. Его правая рука распухла до такой степени, что он едва мог согнуть ее, чтобы держать на перевязи. Как всех, у кого нечиста совесть, шелест упавшего листа заставлял его вздрагивать. Он услышал шаги. Это Жоанн дважды обошел вокруг палатки, не осмеливаясь войти. Макс выскочил сам со взволнованным и диким видом человека, который полагает, что его преследуют, и хочет защититься.
Он резко остановился, пораженный пристальным и угрожающим взглядом Жоанна. Его лицо стало мертвенно-бледным – мгновение он озирался вокруг безумными глазами. Он хотел бы выпить по капле кровь своего врага, но он был ранен. Жоанн не казался испуганным, должно быть, бельгиец был вооружен, приготовился защищаться. Что делать? Змея собрала свой яд, оставив мысль о том, чтобы действовать силой. Макс не терял надежду обмануть лицемерием эту добрую и честную натуру.
– Жоанн, – сказал он мягким голосом, – я понимаю, вы хотите меня погубить, выдать меня. Для вас это не составит большого труда, так как я сейчас не в состоянии защищаться. Я причинил вам слишком много зла, чтобы надеяться на вашу снисходительность.
– Я хочу вас задержать не из-за случая со мной, негодяй, а из-за другого преступления, более гнусного.
– Я не совершал никакого преступления, кроме того, которое касается только вас.
– Тогда объясни мне, почему этим утром работница нашла этот пояс с кошелем в твоих вещах?
И Жоанн показал ему пояс Альберта.
Макс закусил губы, но это движение было почти неприметным. Он был не из тех людей, которых можно смутить дважды в течение короткого времени.
– В моих вещах? – переспросил он. – Не думаю. В палатке – это возможно. Нас здесь живет несколько человек, я не знаю своих товарищей, я приплелся сюда, умирая от голода, не ведая, к кому мне обратиться. Я мог странствовать только ночами и пробирался через леса, как дикий зверь. Здесь я работал до того дня, пока не занемог. У меня нет ни шиллинга и без моих товарищей, которые меня кормят, я бы уже умер.
Жоанн нисколько не чувствовал себя растроганным. Однако Макс мог сказать правду. Перед таким хладнокровием Жоанн осознал свою беспомощность. Попытаться одному арестовать Макса было бы безумием. Приоткрытый полог палатки позволял видеть целый арсенал оружия.
«Я действовал, как дитя», – сказал Жоанн самому себе. – Нетерпение найти поскорее убийцу Альберта меня подвело. Я могу сделать теперь только одно: пойти известить полицию. Дай Бог, чтобы она прибыла вовремя».
Едва он ушел, как Макс помчался разыскивать Резаку.
– Живо! Живо! – приказал Макс сообщнику. – Бежим, не теряя ни минуты. Пояс с именем убитого нас выдал. Я видел его у того, из-за которого очутился «там». Уже через час, возможно, нас будут преследовать. Твоя лошадь может бежать?
– О! – сказал Резака с удовлетворенной улыбкой, – значит, я совершил не такую уж большую ошибку, выходив эту кобылу!
– Без разговоров, плут! Бери свои пистолеты. Пять минут спустя два сообщника углубились в лес.
Макс осмотрел едва зажившие рубцы Кеттли.
– Это ничего, – сказал он. – И, кроме того, если они откроются вновь, я пойду пешком. А ты отправишься сейчас другой дорогой и постарайся найти себе коня. Надо, чтобы я очутился по возможности дальше отсюда. Этот парень тебя не видел и не знает, тебе нечего опасаться за себя. Мы встретимся в Бендиго.
