Настасья Бакст - Предательство страсти
Рихард не предпринимал каких-либо попыток объясниться с женой, не поднимался к ней и даже не поинтересовался у горничной как Мари себя чувствует. Утром барон уезжал на. винодельню, проводил целый день в разговорах с рабочими, объезжал виноградники, одним словом, занимался хозяйственными делами. Когда мэтр Боннер, потомственный винодел, тот самый, что привез рецепт изготовления коньяка из французской провинции Шарант, поинтересовался как здоровье баронессы фон Штерн, Рихард ответил загадочной фразой:
— Пожалуй, слишком хорошо.
Затянувшееся пребывание в доме Сен-Мартена и Салтыкова начало барона раздражать. Оба этих господина, вполне очевидно, явились неспроста, но совершенно не считали нужным поставить в известность хозяина замка о целях своего приезда. Это не просто раздражало Рихарда — это приводило его в бешенство. Самоуверенный интриган Салтыков, решивший попутно приволокнуться за Мари, ведь что бы там ни было — она жена хозяина замка, где русский граф гость; масонский магистр Сен-Мартен, оказавшийся, по случайному совпадению, другом юности баронессы; старый виконт со своими пыльными любовными интрижками с гувернанткой! Барон чувствовал дрожь в руках, при одной мысли о том, что, если бы не смерть Лизхен, то всех этих заезжих «путешественников» можно было бы вышвырнуть к чертовой матери.
Благодаря стараниям Рихарда, вложившего в приданое жены все средства, что остались от огромного наследства банкира фон Штерна, виноградники приобрели ухоженный вид. Этот год обещал быть на редкость урожайным. Мэтр Боннер работал над выведением нового сорта винограда и если у великого винодела все получится, то Рихард больше не будет зависеть от капризов погоды. Барон фон Штерн остановил свою повозку на холме и встал. Он прикрыл глаза ладонью, чтобы солнце не слепило ему глаза. Глубоко вдохнув, Рихард почувствовал, как в ушах у него зашумело. Высокие изгороди, сооруженные из тонких, сухих жердей, пропитанных специальным составом против жуков-точильщиков, тянулись вдоль Рейна, насколько хватало глаз. Тяжелые виноградные грозди налились соком и уже почти готовы к сбору. Сотни батраков, нанятые управляющим со всей округи, через месяц заполнят выстроенные специально для них деревянные сараи.
Тысячи литров виноградного сока потекут в бочки, где через полгода созреет светлый, легкий, терпкий напиток. Рихард с замирающим сердцем и сознанием важности совершаемого дела, смотрел на простирающиеся вдоль Рейна угодья. Через много лет на этом месте будет самый плодородный в Германии виноградник. На каменной винодельне, под фундамент и подвалы которой рабочие уже вырыли огромный котлован, будут разливать десятки тысяч бутылок превосходного вина, что станет известно всему свету. Барон сжал кулаки. Он не может всего этого лишиться. Он не позволит своей жене разрушить мечту, ради которой Рихард женился на нелюбимой женщине, совершил убийство, и был готов убивать еще.
Объезжая виноградники, дабы лично убедиться, что все в порядке, Рихард напряженно обдумывал сложившуюся ситуацию. Барон понимал, что его совместная жизнь с Мари станет невыносимой. Фон Штерн ненавидел «женский характер». Рихард терпеть не мог слез, романтики, мечтательности, «предчувствий», «интуиции», нежностей, стихов, гуляний под луной, французского просвещения, одним словом, всего того, что любила его жена. От одной мысли, что придется всю оставшуюся жизнь наблюдать иссохшуюся от печали баронессу, которая всем своим видом будет выражать немой укор вероломному мужу, фон Штерна начинало тошнить. Барон был уверен, что иначе быть не может. О разводе с Мари не шло и речи, ведь в этом случае Рихард лишится виноградников, которые стали его страстью, смыслом жизни и, что более существенно, источником безбедного существования. Самой простой и логичной мыслью, барону фон Штерну показалось отправить жену куда-нибудь за границу. Скажем, во Францию; назначить Мари достаточное содержание и забыть о жене раз и навсегда. Однако, несмотря на всю соблазнительность такого решения проблемы, Рихард понимал, что баронесса молодая и красивая женщина, которая может влюбиться. Поскольку она будет вдалеке от мужа, то ей ничто не мешает отдаться своему чувству. Сам по себе этот факт барона нисколько не волновал, если бы не вероятность рождения ребенка. Барон неукоснительно помнил о тех случаях, когда бесплодные жены, обзаведясь любовниками, вдруг рожали своим отчаявшимся мужьям совершенно здоровых детей. Рихард был слишком искушен в интимных вопросах, чтобы не верить в бытующее мнение о том, что бесплодие бывает только женским. Просвещенный XVIII век изобиловал письменными свидетельствами того, что и здоровые мужчины иногда не в состоянии произвести потомства, хоть их «орудия производства» не дают к тому никаких подозрений. Впрочем, и вероятность того, что Мари родит от кого-нибудь ребенка, нисколько не взволновала бы барона, если бы не еще одно досадное, законодательное обстоятельство. Этот ребенок будет наследником фон Штерна, а вот этого барон меньше всего хотел. Значит о том, чтобы выпустить Мари из поля зрения, не могло быть и речи.
Рихард напряженно вспоминал все случаи, при которых он может развестись с женой, не возвращая ей приданого. Кроме замены бесплодной жены ее сестрой, Оттон I предложил своим потомкам небогатый выбор, развод без возврата приданого допускался лишь: с государственной изменницей, которую надлежит заточить в крепость или же казнить; в случае обнаружения мужем супружеской измены жены, но для этого требовалось, как минимум, три свидетеля; когда Бог наказывал жену безумием, а у нее уже к тому моменту были здоровые дети, приданое оставалось у мужа для их обеспечения. Внезапно барону пришла в голову мысль. Нужно установить за Мари слежку! В замке находятся Сен-Мартен, с которым баронессу связывают воспоминания о юности, вполне возможно, что между ними может что-то произойти. Если у фон Штерна будет достаточно свидетелей, то, возможно, удастся развестись на очень выгодных условиях. Ведь, учитывая обстоятельства, при которых обнаружилась связь Лизхен и Рихарда, Мари вполне может потребовать от короля Фридриха II признать брак недействительным, ибо Рихард солгал, принося брачный обет. Возможно, король и не согласится, однако нельзя исключать возможности давления со стороны герцогини Брауншвейгской, которая так и не смогла забыть потери одного из самых лучших женихов для своих дочерей. Если брак барона фон Штерн аннулируют, ему ничего не останется как жениться на одной из герцогских старых дев. Хотя бы уж, чтобы были средства на содержание фамильного замка. Рихард оказался в крайне сложном положении, но сдаваться не собирался. Жизнь приучила барона никогда не забывать про судьбу, которая в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях не раз приходила фон Штерну на помощь. Посему, барон взял себя в руки, и решил ждать удобного случая избавиться от жены. Подумалось и о том, что Мари вполне может покончить с собой, если ее существование станет достаточно невыносимым… Но это долгий и мучительные путь. Рихард был противником ненужной жестокости. Конечно можно привозить домой шлюх, поселить в замке любовницу, напиваться и бить жену… Но все это не эстетично, затратно и вредно для здоровья, а кроме того нет совершенно никакой гарантии, что в результате такого обращения Мари совершит самоубийство. Барон был рационален до мозга костей, предпочитая наиболее верные и легкие варианты решения проблем.
