Патриция Мэтьюз - Волшебный миг
Он присел на корточки.
— А вы не хотите выпить?
— С меня на сегодня достаточно.
Стенка палатки была достаточно тонка и пропускала немного света; Рена увидела, что Броудер отхлебнул прямо из бутылки. Жидкость потекла по его подбородку. Он утерся тыльной стороной ладони.
И Рена, как примитивная крестьянка, подумала, содрогаясь, о ждущем ее наслаждении. Он встал на колени, возясь с застежкой брюк. Рена едва успела задрать юбку, как он уже грубо взял ее. Рена тихо застонала.
Все происходило в напряженном молчании, они спаривались, как животные в хлеву. Каждый стремился получить больше удовольствия, не заботясь о партнере.
Броудер был груб, напорист в своем желании, и именно этого ожидала Рена, именно этого она хотела.
Наконец он отпустил ее. Несмотря на охвативший ее восторг, Рена подумала, что утром на теле у нее будут синяки. Она лежала неподвижно, отвернув лицо, пока Броудер натягивал брюки. Потом он вышел, согнувшись, как горбун.
Они не произнесли ни единого слова, но Рена знала, что отныне он будет тайком приходить к ней в палатку каждый вечер. Что же, по крайней мере будет не так скучно, пока они добираются до цели. Точнее, поправилась Рена, пока она добирается до цели. А достигнув своего, она сделает так, чтобы Харрис Броудер был уничтожен.
Совсем как Черная вдова, которая убивает партнера, когда он больше ей не нужен, подумала она с мрачным юмором. Ведь Черной вдовой называют огромную черную паучиху, которая после спаривания поедает самца…
Ну что ж, многие мужчины называют ее, Рену, Черной вдовой.
Впервые это произошло, когда ей было всего лет двенадцать от роду, в глухой деревушке в центральной Мексике. Ее отец был бедным метисом, который днем работал в поле, а ночью пьянствовал. Придя домой, в их убогую хижину, он набрасывался на жену-индианку; от этих соитий родилось двенадцать детей, половина из которых умерли еще в детстве от болезней и недоедания. Рена, старшая, выжила благодаря сильной воле и совершенно животной хитрости, каковой остальные дети не обладали.
Тогда ее звали не Рена Вольтэн, а Хуанита Диас.
Семья жила на грани голодной смерти, но Рене удавалось находить пропитание за пределами родительского крова, прибегая к хитростям и уже пользуясь своим созревающим телом. Она, судя по всему, от рождения знала, как можно использовать свое тело для достижения собственных целей, и ей удавалось при помощи проворства и сообразительности не попасть в руки мужчин, которых она обманывала, пока ей не исполнилось двенадцать.
Педро, человек тридцати лет, жил один в своей хижине — у него не было ни жены, ни детей. Для деревни — явление необычное. Поскольку у него водилась лишняя еда и он не постоянно был пьян, как большинство мужчин в их деревне, Рена нацелилась на него. Он никогда не жалел для нее миски фасоли или парочки маисовых лепешек.
К тому же Педро не пялил на нее похотливые глаза беспрестанно. Рена, по правде говоря, подозревала, что он один из тех мужчин, которых с презрением именуют женоподобными и которых интересуют только мужчины.
Поэтому она утратила осторожность, совершив ошибку, которой больше никогда не повторяла в будущем.
Педро был приземист, силен как бык и обычно выражался односложно. Как-то вечером, когда Рена сидела у него в хижине, склонив голову над миской с фасолью, она вдруг почувствовала, что он крепко схватил ее за руку.
Она испуганно подняла голову и увидела совсем рядом горящие глаза Педро и ощутила на своем лице его жаркое дыхание. Она инстинктивно поняла, что он хочет сделать, и принялась сопротивляться — не столько от страха, сколько от злости.
Довольно быстро она убедилась, что сопротивление бесполезно. Педро слишком силен, а она мала и плохо кормлена. Сопротивление только распаляло его.
Скоро он повалил ее на пол и овладел ею. Боль была острая, как от удара ножом. Девочка закричала, колотя по нему кулаками, но это его не остановило, и постепенно боль превратилась в странное, жаркое наслаждение.
Педро пыхтел, как буйвол, потом обмяк.
Затем он встал и вышел, не сказав ни слова. Рена немного полежала, не двигаясь, чувства ее были в смятении. Она все еще была охвачена яростью из-за того, что ее принудили вопреки ее желанию, но при этом у нее смутно забрезжило понимание, чем занимаются мужчины и женщины по ночам и что она знала только понаслышке.
Когда она заявилась в хижину Педро спустя два дня, в его невыразительных глазах промелькнуло удивление.
После того как они съели миску фасоли с рисом, Педро потянулся к ней. Он опять взял ее силой, и опять Рена сопротивлялась, даже отчаяннее, чем в первый раз, но под конец вновь победил он.
На этот раз боль была не такой сильной, а удовольствие — более продолжительным. Когда Педро запыхтел и обмяк, Рена нашарила кухонный нож, который спрятала на себе, и воткнула его в спину Педро в углубление между лопатками.
Тело его выгнулось. Это была преувеличенная пародия на спазмы наслаждения, от которых он выгибался всего лишь за минуту до этого. Потом он посмотрел ей в глаза и произнес больше слов подряд, чем Рена когда-либо слышала от него:
— Ты… вроде паучихи Черной вдовы… занимаешься любовью… потом убиваешь.
Изо рта у него хлынула кровь, и он скатился с нее на земляной пол. Рена проворно отползла от него, испачкав платье. Ей не нужно было проверять — она и так знала, что Педро мертв.
В ту же ночь, завязав в платок свои скудные пожитки, Рена покинула родную деревню. Она знала, что искать ее никто не станет, и почти не опасалась, что ее побег свяжут со смертью Педро. Но даже если и свяжут, это не имеет значения. Что же до ее побега… Девушки частенько убегают от бедной и трудной жизни в горных деревнях, надеясь наняться в городе прислугой. Цель большинства этих девушек — Мехико; туда-то и направилась Рена.
К утру она добралась до большака, ведущего в столицу. Она была босая, без чулок, рваное платье она нарочно надела так, чтобы выставить напоказ свои расцветающие формы.
Большая часть встречных не обращала на нее внимания; мужчины и женщины, бесцельно бредущие по дорогам Мексики, были обычным явлением. Некоторые из проходящих мимо мужчин отпускали по ее адресу пошлые замечания, делали ей грубые предложения. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — это такие же нищие, как и сама Рена. Но в конце концов ближе к полудню появился мужчина средних лет, правивший повозкой, которую тащил усталый ослик. Он сказал, что его зовут Рамон Аранго и что он держит путь в Мехико. Если она хочет, то может присоединиться к нему.
Рена быстро оценила его. Внешне он был привлекательнее, чем мужчины ее деревни, гораздо лучше одет и, очевидно, грамотен.
