Шарлотта Армстронг - Лучезарно-голубое
Бланш вздрогнула как от удара.
– Нет, я сама… – пробормотала она и повернулась, чтобы уйти.
Барт спросил у Дороти:
– Вы расстроились, мисс?
Дороти, помолчав, ответила:
– Нет, хотя я начинаю думать, что Клинтон Макколи может оказаться невиновным.
– Неужели? – заинтересованным тоном спросил Барт.
Бланш опустила голову и поспешно вышла из комнаты.
Джонни Симс добрался до своего мотеля около пяти часов вечера. Он очень устал. За это время он исходил всю Хестию. Искал шофера автобуса. Тот уехал из города. Пытался выяснить, где сейчас находится «дядин друг», некто Руиз. Никто не знал. Искал слуг из дома Барти. Кто-то сказал, что старый садовник Барти живет в небольшом поселке в восьми милях к югу. Это было все, что Джонни удалось собрать. Почти ничего. Сомнения его усилились.
«Общество, – размышлял Джонни, – наказывает человека. Все настроены против него. Но за семнадцать лет этот настрой изменился. Теперь общество сомневается. Испытание временем могут выдержать только неоспоримые улики. Только это и остается. Но в данном случае их-то как раз и недостает».
Джонни сбросил ботинки и сел к телефону. Заказал Сан-Франциско. Ему ответил сам Копленд.
– По крайней мере, она знает о слухах относительно Дика Барти, – закончил Джонни свой рассказ.
– Ну, и как она это восприняла? – поинтересовался поверенный.
– Она была в бешенстве.
– Макколи все еще в больнице, – мрачно сказал Копленд.
– Ему не лучше?
– Ненамного. Что вы теперь думаете о Дике Барти?
– У меня появилось чувство, что убийца – именно он, – ответил Джонни и тут же взорвался: – Мне просто необходимо располагать чем-нибудь, кроме своих ощущений. – Джонни привык не доверять своим отпущениям.
– Расскажите Нэн все, – сурово сказал Копленд, – или это сделаю я. Вы говорили с Граймсом?
– Сегодня нет.
– Сделайте это, – приказал Копленд, – а, потом сообщите обо всем, что знаете, девушке. И побыстрее.
– Вы правы, – согласился Джонни. – Я расскажу ей все. Не позднее, чем завтра. – Джонни повесил трубку, а потом позвонил Родерику Граймсу.
История о том, что кто-то обыскивал дом Кейт, вызвала у Граймса раздражение.
– Это же лишено всякого смысла, – возмутился он. – Если Дик Барти убил Кристи, значит, он взял тогда ее булавку из сейфа.
– И отдал ее Натаниэлю?
– Да. Зачем нужно было вламываться в дом к Кейт? Что он или кто-то другой там искали?
– Они ничего не взяли.
– А, так это меняет дело! – недовольно проговорил Граймс. – Ну, хорошо, я обдумаю. Анализ крови, говоришь? Тебе, пожалуй, следует поторапливаться. Похоже, он спешит со свадьбой. Вряд ли тебе захочется искать доказательства после того, как она состоится.
– Доказательства… – Тяжелый вздох Джонни был слышен Граймсу на расстоянии пятисот с лишним миль.
– Тебя не пытались убить? – с любопытством в голосе спросил Граймс.
– Что за нелепость!
– Ты полагаешь, что убийца не может убить дважды?
– В данном случае ему незачем беспокоиться, – вышел из себя Джонни. – У меня ничего не получилось.
Граймс промолчал.
– Копленд просил связаться с вами, – неожиданно вспомнил Джонни. – Что произошло? У вас появились какие-нибудь идеи?
– Несколько, – ответил Граймс. – Кстати, у тебя есть шляпа?
– Что?
– Шляпа, я сказал.
– Я не ношу шляп, – возмутился Джонни. – И вообще, какое это имеет отношение к… – Он был на грани срыва.
– Я тут размышлял на досуге, – заявил Граймс, – и у меня появилась идея.
– Какая?! – воскликнул Джонни.
После некоторого колебания Граймс ответил:
– Относительно названия.
– Названия?!
– Да. Довольно приличное. «Жизнь за две булавки». Как тебе?
– Просто восхитительно, – с горечью ответил Джонни и бросил трубку.
Ох уж этот Граймс в своем кресле с его литературным умом!
Джонни почувствовал себя одиноким и бесполезным. Может, стоило последовать совету Кейт Каллахэн и оставить все так, как оно есть. Нэн влюблена, и это ее судьба, ее безумие или ее преимущество. И нет способа доказать, что Дик Барти убил несчастную Кристи. Если он действительно сделал это. Прошло слишком много лет. Слишком многие умерли или уехали. Если Нэн все-таки выйдет замуж за Дика Барти, Макколи просто придется смириться с этим. Ну и что? Ведь он святой, так ведь?
Джонни Симсу тоже придется смириться.
В Сан-Франциско Копленд беседовал по телефону с Родериком Граймсом.
– Значит, вы ему ничего не сказали? Ну да ладно, все равно это безнадежно.
– Почему безнадежно? – возразил Граймс. – Симс не носит шляп. Я так и думал.
– И это вы называете уликой? – спросил Копленд. – Что вы собираетесь предъявить суду? Шесть цветочных лепестков?
– Вы путаете улики и зацепки, – спокойно объяснил Граймс. – Шесть лепестков в багажнике наемной машины – это зацепка. Кто говорит об уликах?
Копленд тяжело вздохнул.
– Позвольте мне объяснить вам, – продолжал Граймс. – Я сижу и размышляю. Вдруг мне приходит в голову, что убийца совершит еще одно убийство. Я знаю, что Дик Барти был здесь, в городе, в ту ночь, когда скончалась Эмили Паджетт. У него – если мы правы в своих предположениях о нем – был чрезвычайно серьезный мотив избавиться от нее. Поэтому я расспрашиваю дорогого доктора. Оказывается, он тоже недоумевает, почему у нее отказало сердце. Кроме того, пациент из комнаты напротив видел у Эмили Паджетт мужчину. Доктор думает, это был Джон Симс. Однако на мужчине была шляпа. Он даже не снял ее. Невежливо, так ведь? У Симса, насколько мы знаем, весьма хорошие манеры.
– И это все ваши улики? – с горечью произнес Копленд.
– Это зацепки, – ответил Граймс. – Кто такой человек в шляпе? Здесь он дал маху. Ну, ладно. Я поехал в аэропорт и проверил одну из своих гипотез. Это называется «научный подход». Барти прилетел в тот вечер около семи, нанял машину. Вернул ее в понедельник. Во вторник я был в конторе, и машина стояла на месте. Шесть цветочных лепестков в зазоре багажника. Цинотис. Даже я узнал. Только у него такие голубые цветы.
– В Калифорнии цинотисов не счесть, – заметил адвокат. – Их называют калифорнийской сиренью.
– Итак, растение с голубыми цветами, – спокойно продолжал Граймс, – и достаточно высокое, чтобы уронить лепестки на багажник автомобиля. Я отправился – заметьте, лично – в больницу. Поискать цветущую сирень рядом с местом для парковки машин. И разумеется, нашел ее.
– Представляю себе выражение лиц у присяжных.
– Я тоже, – бодро заявил Граймс, – особенно, когда мы предъявим им одного старикана, который прогуливал собачонку в пятницу вечером и пришел в восторг от того, что три буквы номера машины образуют слово. Три буквы в номере взятой напрокат машины, стоявшей под сиреневым кустом. Те же три буквы. Совпадение? Ха!
