Барбара Картленд - Влюбленный джентльмен
С годами она научилась жить сегодняшним днем, ее мать жила лишь днем завтрашним, в ожидании возвращения мужа.
Бессмысленно сожалеть о прошлом. Она ведь была совсем юной, и Тэлия понемногу начала забывать о тех днях, когда в их распоряжении были роскошные кареты, прислуга и свобода перемещения по стране.
Единственное, с чем ей приходилось бороться, была болезнь матери и ее страх никогда более не увидеть мужа.
День за днем Тэлия твердила себе, что должна изо всех сил стараться не дать матери повода для расстройств и огорчения, не дать ей потерять веру.
И теперь она понимала, что возможность потери их нынешнего пристанища или угроза разоблачения могут окончательно подкосить жизненные силы матери.
«Он должен меня понять», – продолжала думать Тэлия.
Пожелав маме спокойной ночи, Тэлия поспешила к себе в спальню, где быстро переоделась в то же платье, что и накануне, и, набросив на плечи бархатный плащ, на цыпочках спустилась по лестнице в кухню.
– Вы играете с огнем, вот как это называется, – неодобрительно заявила Анна со своей стороны кухонного стола.
– Мне придется встретиться с его светлостью, – сказала Тэлия. – Я отказалась от его приглашения на ужин, но потом выяснила нечто такое, что… теперь мне необходимо поговорить с ним.
Заметив отчаяние в ее голосе, Анна строго спросила:
– Чем он расстроил вас?
– Я расскажу обо всем завтра, – ответила Тэлия. – Сейчас уже нет времени. О Анна! Когда ты будешь молиться перед сном, помолись о том, чтобы он послушался меня!
– Если бы мои молитвы были услышаны, он вообще не приходил бы сюда, – сварливо отозвалась Анна.
– Спокойной ночи, Анна!
Девушка уже повернулась к двери, когда старая служанка окликнула ее:
– Пистолет у вас с собой?
– Я забыла его, но он мне не понадобится, – ответила Тэлия.
– Почем вы знаете? – спросила Анна.
– Не могу объяснить, но я уверена в этом.
Не дожидаясь, пока Анна отопрет входную дверь, она поспешила вперед, понимая, что Анна сумеет тихо закрыть дверь за ней, так чтобы не потревожить мать.
Граф ждал на том же месте, что и вчера, и, приблизившись к нему, Тэлия ощутила странную уверенность, которую не могла объяснить, в том, что он находится здесь не для развенчания тайны, а для ее зашиты.
Когда она подошла к нему вплотную, граф взял ее руки в свои.
– Вам холодно? – спросил он.
– Я… боюсь.
– Меня?
– Нет, того, что вы собираетесь сказать мне. Как… вы узнали?
– Может быть, поговорим об этом за ужином? – предложил он.
Тэлия собралась было ответить, что чтобы услышать худшее, не обязательно дожидаться ужина, однако после тревожного ожидания встречи в течение целого дня теперь, когда граф ухе был рядом, необходимости спешить не существовало.
Они подошли к экипажу графа, и когда карета тронулась с места, он сказал:
– Позвольте мне взглянуть на вас. Вы еще красивее, чем мне запомнились, и с момента, когда мы пожелали друг другу спокойной ночи, я постоянно думал о вас.
Тэлия попыталась изобразить на лице подобие улыбки, но ничего не ответила.
Он снова взял ее руки в свои, но не поцеловал их, как могла ожидать Тэлия, а просто крепко стиснул ладони, возвращая рукам девушки тепло.
В то же время ей показалось, что каким-то неведомым способом граф передает ей частичку своей силы.
Карета остановилась, и она с удивлением выглянула наружу.
С момента их отъезда с Шеппердз-Маркет прошло лишь несколько минут.
– Сегодня мы поужинаем у меня, – сказал граф. – Здесь есть на что посмотреть, а кроме того, я подумал, что то место, где мы были вчера, вам не подходит.
Тэлия вышла из кареты и проследовала за ним в огромный зал, в котором находилась винтовая лестница с литыми перилами, ведущая под расписной купол, и девушке показалось, что она попала в иной мир.
Дворецкий распахнул двери салона, и Тэлия отметила, что представляла себе жилище графа именно таким.
Помещение было обставлено с роскошью, и в то же время, поражало великолепное сочетание дизайна и меблировки, вызывавшее ощущение, схожее с наслаждением гениальной музыкой или картиной кисти великого мастера.
Но в данный момент ее не интересовало ничто, кроме предстоящего разговора с графом, и машинально взяв предложенный ей бокал шампанского, Тэлия дождалась, пока слуги выйдут из комнаты, и сказала:
– Скажите… Что вы узнали… И как?
– Я бы хотел, чтобы вы доверили мне свою тайну, – сказал граф.
– Но как я могу? – ответила Тэлия. – Ведь эта тайна касается не только меня!
– Хотите сказать, вам кто-то помогал?
– Помогал?
– Это мужчина?
В голосе графа слышалась ирония, и, видя, что Тэлия смотрит на него с удивлением и непониманием, он продолжил:
– Я должен был догадаться, что подобная работа не под силу одной-единственной женщине. В конце концов, только мужчина мог высказаться намеками в такой манере, что каждый, прочитавший их, думал, будто бы сказанное относится к нему самому.
– Прочитавший? – сдавленно прошептала Тэлия.
И вдруг уже совершенно иным голосом, совершенно не похожим на тот, каким она говорила до сих пор, девушка воскликнула:
– В-вы говорите… о моей… книге!
– Разумеется, – ответил граф. – А о чем же вы думали я хотел поговорить с вами?
Он заметил, что на лице девушки отразилось облегчение, кровь снова прилила к ее щекам, а взгляд опять просветлел.
Затем, издав звук, средний между смехом и всхлипом, она поставила бокал на стол, как будто бы ей стало трудно его держать.
– Моя книга… Конечно же!.. Вот что вы… узнали обо мне!
– Не могу претендовать на первенство в этом, – сказал граф. – Мой друг разыскал в лавке Хэтчарда одного малого, который был готов продать истину всего лишь за две гинеи.
– А почему это было ему интересно?
Тэлия снова обрела былую уверенность, что не только чувствовалось в ее голосе, но и читалось во взгляде.
Граф рассмеялся:
– Вы, вероятно, и не представляете, что вам удалось рассорить друг с другом весь Уайт-клуб. Все подозревают, что книгу эту написал кто-то из них с целью высмеять остальных, и теперь, они исполнены решимости отыскать автора, чтобы лишить его членства клуба!
– Вы… хотите сказать, что они… обиделись?
– Большинство из них ощущают себя крайне обиженными.
– Как вы думаете, много экземпляров они раскупили?
Было видно, что ей очень хочется узнать ответ, однако от графа не ускользнула перемена, произошедшая в поведении девушки с того момента, когда она узнала, что речь идет о книге, а не о чем-то гораздо более страшном для нее.
