Лиза Клейпас - Я так хочу
И вот за несколько дней до Рождества в усадьбу Рочестеров из резиденции Хагривзов прибыл посыльный с небольшим свертком.
– Милорд, – сказал посыльный, почтительно кланяясь, – мисс Хагривз приказала отдать это Вам лично в руки...
Почти с отчаянием Эндрю открыл запечатанную записку, приложенную к пакету. Его взгляд заскользил по аккуратным строчкам:
«Милорд!
Пожалуйста, примите этот ранний рождественский подарок. Делайте с ним, что пожелаете, и знайте, что он не сопровождается никакими обязательствами, за исключением того, что вы отказываетесь от помолвки с моей кузиной. Думаю, она скоро направит свою романтическую привязанность на какого-нибудь другого неудачливого джентльмена.
Ваша Каролина»
– Лорд Рочестер, должен ли я передать что-либо мисс Хагривз? – спросил лакей.
Эндрю покачал головой. Его охватило непривычное чувство легкости. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько свободным и полным ожиданий.
– Нет, – сказал он немного хрипло. – Я отвечу мисс Хагривз лично. Передайте, что я нанесу ей визит на Рождество.
– Да, милорд.
Каролина сидела перед огнем, наслаждаясь теплом от рождественского полена[10], отбрасывающего золотистый отсвет на гостиную. Окна были украшены глянцевыми ветвями остролиста, свитыми в гирлянды с гроздьями ягод и красными лентами. На каминной полке горели увитые зеленью тонкие восковые свечи. После приятного утра, когда семья и слуги обменялись подарками, все ушли из дома в поисках развлечений, благо можно было выбирать среди различных вечеров и званых ужинов. Кэйд вынужден был сопровождать Фанни, по крайней мере, в три различных места, и не было похоже, что они вернутся раньше, чем заполночь. Каролина не согласилась сопровождать их, несмотря на просьбы, и отказалась отвечать на вопросы относительно ее планов.
– Это из-за лорда Рочестера? – спрашивала Фанни со смесью беспокойства и возбуждения. – Ты ждешь его визита, моя милая? Если так, я обязательно должна посоветовать тебе, как правильно себя с ним вести...
– Мама, – прервал ее Кейд, бросив на Каролину страдальческий взор, – если ты не хочешь опоздать на вечер у Дэнбери, мы должны идти.
– Да, но я должна сказать Каролине...
– Поверьте мне, – твердо сказал Кейд, нахлобучив шляпку на голову матери и потащив ее в холл, – если Рочестер решит появиться, Каролина будет совершенно точно знать, как вести себя с ним.
«Спасибо», – одними губами сказала ему Каролина, и они обменялись улыбками, прежде чем Кейд наконец увел их чрезмерно любопытную родительницу.
Всем слугам был дан выходной, и пока Каролина ждала, в доме было тихо. С улицы доносились звуки Рождества: мимо проходили бродячие певцы, дети распевали рождественские гимны, веселые компании кутил переходили от одного дома к другому.
Наконец, когда часы пробили час, в дверь постучали. Каролина почувствовала, как заколотилось сердце. Она с неподобающей поспешностью бросилась к двери и распахнула ее.
Там стоял Эндрю, величественный и прекрасный, выражение его лица было серьезным и слегка неуверенным. Они смотрели друг на друга, и хотя Каролина оставалась неподвижной, она чувствовала, как тянется к нему, как ее душа наполняется желанием.
– Ты пришел, – сказала она, почти боясь того, что должно было случиться дальше.
Она хотела, чтобы он обнял ее и поцеловал, но вместо этого он снял шляпу и тихо спросил:
– Могу я войти?
Она пригласила его внутрь, помогла снять пальто и смотрела, как он вешает шляпу. Он повернулся, и его яркие голубые глаза были полны такого огня, что она задрожала.
– Счастливого Рождества, – сказал он.
Каролина нервно сжала руки:
– Счастливого Рождества. Может, пройдем в гостиную?
Он кивнул, продолжая пристально смотреть на нее. Казалось, ему было безразлично, куда они идут, пока он безмолвно следовал за ней в гостиную.
– Мы одни? – спросил он, заметив, как тихо в доме.
– Да. – Слишком взволнованная, чтобы сидеть, Каролина стояла перед камином и вглядывалась в его полускрытое тенью лицо. – Эндрю, – импульсивно начала она, – прежде чем ты скажешь мне что-либо, я хочу объяснить... мой подарок тебе... письма... ты ничем мне не обязан. Не нужно чувствовать себя в долгу...
И тогда он прикоснулся к ней, его крупные ласковые руки нежно обхватили ее лицо, а большие пальцы заскользили по щекам, покрывшимся румянцем. От того, как он смотрел на нее, нежно и одновременно пожирая глазами, все ее тело затрепетало от восторга.
– Но я обязан тебе... – прошептал он, – своим сердцем, душой и слишком большим количеством других частей тела, чтобы все их перечислять. – Его губы изогнулись в улыбке. – К несчастью, единственное, что я могу предложить тебе – это весьма неоднозначный подарок. Немного запятнанный, испорченный и очень сомнительной ценности. То есть самого себя. – Он взял ее маленькие, тонкие руки, поднес ко рту и стал целовать ладони. – Примешь ли ты меня, Каролина?
Счастье затопило ее, заставив сжаться горло:
– Да. Ты – именно то, чего я хочу.
Он неожиданно рассмеялся и разнял их руки, чтобы выудить что-то из кармана.
– Тогда помоги тебе Господь. – Он достал блестящий предмет и надел его на ее безымянный палец. Оказалось чуть великовато. Каролина сжала руку в кулак и уставилась на кольцо. Это было витиевато изогнутое золотое кольцо с огромным бриллиантом, ограненным розой[11]. Камень так ярко сиял в отсветах рождественского огня, что у Каролины перехватило дыхание.
– Оно принадлежало моей матери, – сказал Эндрю, глядя Каролине в лицо, – и она завещала его мне, надеясь, что однажды я отдам его жене.
– Оно прелестно, – сказала Каролина, у нее защипало глаза от слез. Она подняла голову, чтобы Эндрю мог ее поцеловать, и почувствовала легкое прикосновение его губ к ее.
– Итак, – прошептал он, и в его голосе звучала улыбка. Эндрю снял с нее очки, чтобы протереть. – Ты же ни черта не видишь, когда они такие заляпанные. – Вернув протертые очки обратно, он обнял Каролину за талию и притянул к себе.
Когда он снова заговорил, тон его был серьезен.
– Тяжело было получить письма у Джулианны?
– Вовсе нет. – Каролина не могла сдержать некоторого самодовольства. – Вообще-то мне это даже понравилось. Джулианна была в ярости. Я нисколько не сомневаюсь, что она хотела выцарапать мне глаза. Естественно, она отрицала свое отношение к смерти лорда Брентона. Но тем не менее она отдала мне письма. Можешь быть уверен: она нас больше не побеспокоит.
