Кайла Грей - Чары пленницы
– Потому что я дал слово.
– А вы держите слово. – Бейли была уверена, что он расслышал сарказм в ее голосе.
– Всегда. – Он вздохнул, и этот тяжелый вздох сказал больше, чем слова. Казалось, он измучен. Он не просто устал, а очерствел душой. Что его так ранило? Чего он так жаждет? Страдает, как и она, от чего-то, что сделал Дракон ему – или кому-то из его любимых? Она не могла сдержать любопытство, хотелось узнать о нем больше.
– Вы женаты? – Вопрос невольно сорвался с ее губ. Она прикусила губу и молилась о том, чтобы Коул не услышал вопрос за скрипом дерева и стуком дождя.
– Хм… как ни привлекательно твое предложение, помнится, ты обручена.
Высокомерный, как всегда!
– Я не… – Бейли запнулась. Что пользы обсуждать Джеймса? Может, если Коул будет думать, что она собирается замуж, то скорее ее отпустит, чтобы не отвечать перед ее женихом и его семьей. – Глупости. Что вы можете знать о браке? Какая женщина в здравом уме пойдет за вас? Я с трудом могу находиться в одной комнате с вами. Просто я удивляюсь, почему вы ищете Дракона. Я думала – возможно, он убил кого-то, кто был для вас важен.
– Вроде жены? Нет, ничего подобного. Но ты совершенно права в оценке моего положения. Сомневаюсь, что найдется женщина, которая захотела бы выйти замуж за такого, как я. И я счастлив, потому что брак – для дураков или мягкосердечных. Предвидя твой вопрос, скажу, что я еще не решил, к какой категории относишься ты.
Захваченная разговором, Бейли забыла о робости и повернулась на спину, чтобы лучше его слышать.
– Вы насмехаетесь над всем на свете? Или только в тех случаях, когда неловко себя чувствуете?
– Никакой неловкости нет. Ты замотана в одеяло, как бабочка в кокон. Спрашивай, если хочешь что-то узнать. Если я увижу смысл отвечать, то отвечу честно.
– Как получилось, что вы стали таким высокомерным? – Бейли обращалась к доскам у себя над головой. Она почувствовала, что Коул повернул к ней голову, его дыхание щекотало ей щеку.
– Бейли, высокомерие – главное для выживания. Это понимание того, что ты единственный, на кого можешь положиться. Теперь ты самостоятельна – не удивлюсь, если вскоре станешь высокомерной.
– Никогда. Я верю в себя, но не могу себе представить жизни без других людей. Никому не пожелаю провести жизнь в одиночестве.
– Я заслуживаю.
– Коул, вы действительно так ненавидите женщин?
Пауза длилась долго, потом он ответил:
– Одних больше, других меньше. Но не доверяю ни одной.
– Кто вас так глубоко обидел? Вы ее любили?
Коул тихо зарычал, и Бейли поняла, что на этом вопросе его терпение иссякло.
– Я не намерен это обсуждать, а ты слишком любопытна.
– Просто я нахожу это очень печальным. А как же ваша мать? Уж ей-то вы доверяли.
Последовало долгое молчание. Сначала она думала, что он проигнорировал ее вопрос, потом решила, что заснул. Но Коул ответил – напряженно, тихо и зло:
– Она последняя женщина, кому бы я стал доверять. Она умерла.
– О, сожалею.
– А я нет.
– Этого не может быть. Что такого она могла сделать, что ее собственный ребенок говорит такие вещи?
– Бессердечная шлюха убила моего отца, – глухо сказал Коул.
Бейли онемела, отказываясь верить. Мать Коула убила его отца? От жалости у нее разрывалось сердце.
– Простите, что заставила вас вспоминать об этом.
– Не ты. Не бывает и минуты, когда бы я не думал, что эта сука сделала нашей семье.
Бейли повернула голову, желая увидеть лицо Коула, но его скрывала темнота. На языке вертелись другие вопросы, но она не хотела допытываться и мучить его. Недавно она сама испытала душераздирающую боль и, видимо, поэтому почувствовала какое-то родство с Коулом. Она не сомневалась, что некая часть его жаждет утешения, часть, погребенная так глубоко, что он о ней не вспоминает. Этот мужчина – не только видимая людям жесткая, колючая оболочка, и ей очень захотелось и узнать, что же скрывается под ней.
Потекли минуты. Оба молчали. Бейли стало жарко возле Коула под одеялом, и она завозилась.
– Не будешь ли ты так любезна найти удобное положение и затихнуть? – Голос его звучал натянуто.
– Извините, – сказала Бейли и опять легла на спину. Грохотал гром, барабанил дождь, корабль продолжал раскачиваться. Она ни о чем не могла думать, только чувствовала рядом с собой этого невероятно сложного мужчину, а корабль толкал их все ближе и ближе друг к другу. Какой тут сон? Их тела двигались под ритм волн – крайне неспокойное чувство, и вскоре оно породило порочные мысли в ее неиспорченном уме. Она стала воображать, как Коул ласкает ее…
– Ты спишь?
– Н-нет, – прошептала она. «Дева Мария, надеюсь, он не умеет читать мысли!»
– Я подумал, тебе будет удобнее носить что-то другое, вместо рубашки и штанов Тома. В Нью-Провиденсе что-нибудь для тебя найдем. Вряд ли это будет последний фасон, но, по крайней мере, не мужские штаны.
– В них я чувствую себя довольно странно, но, надо признать, это удобная вещь. Может, если я буду в одежде Тома, а волосы уберу под шапку, в Нью-Провиденсе вы позволите мне сойти на берег? Все подумают, что я ваш новый матрос.
По его сухому смешку Бейли поняла, что он думает о ее идее.
– Жители острова много пьют, но во всем Карибском бассейне не найдется столько рома, чтобы хоть какой-то мужчина принял тебя за мальчика.
При всей ее невинности Бейли безошибочно распознала вожделение, прозвучавшее в его ответе. Она закусила губу и порадовалась, что темнота скрывает покрасневшее лицо. Жар прокатился дальше – по рукам, к груди и куда-то вниз, где сконцентрировалась странная боль.
– Хватит дискуссий, на берег ты не пойдешь. Тебе придется поверить мне и завтра делать только то, что я разрешу.
– Как вы можете просить меня верить вам, когда сами себе не доверяете? Вы говорили, что я могу полагаться только на себя. Так я и буду делать.
– Ты не победишь, Бейли. Если завтра попытаешься не подчиниться, я привяжу тебя к койке и заткну рот кляпом. День будет долгим, тебе будет жарко и очень некомфортно, так что выброси свою затею из головы раз и навсегда.
Наступившее утро покажет, что Бейли не какая-нибудь кроткая, послушная мышка, чтобы ею командовали такие типы, как капитан Лейтон. У нее есть золотое кольцо, оно оплатит ее возвращение в колонии. Она молча поклялась, что отправится домой раньше, чем Коул вернется в свою опустевшую каюту.
Глава 11
Коул проснулся и в бледном свете утра рассмотрел спящую Бейли. Она лежала на боку, свернувшись клубочком; колени упирались ему в бедро, рука лежала на груди – маленькая ручка, очень белая в сравнении с его загорелым телом, пальчики как раз накрывали сердце. Густые ресницы были почти незаметны на фоне огромного синяка, окружавшего глаз. На полосе ткани вокруг шеи темнело коричневое пятно крови.
