Ширли Басби - Пурпурная лилия
Алехандро больше не приходил сюда, но поддерживал беседку в порядке, зная, что Сабрине нравится проводить здесь время. Внутри был небольшой железный столик и деревянные скамьи, покрытые бесчисленными подушками самых разных расцветок.
Сабрина долго сидела, обняв желтую подушку и впитывая в себя окружающий покой. Тихо набегали на берег волны, вдалеке ухала сова, шелестел листьями легкий ветерок.
В это прохладное апрельское утро, глядя на серебристый блеск воды, Сабрина с горечью призналась себе, что всегда любила Бретта Данджермонда. Она любила его, еще когда была ребенком в Натчезе, и бессознательно пронесла эту любовь через всю свою жизнь. Отбросив подушку, она злобно сжала кулаки. Какая чушь! Дети не влюбляются. Нет, влюбляются, печально возразила она себе. Влюбляются… Ты влюбилась! Но это ничего не значит, ведь он тебя не любит… по крайней мере, непохоже, чтобы любил. Ей в голову полезли фразы из писем тети Софии…
«Я все время беспокоюсь за Бретта… он так холоден с женщинами. Иногда мне кажется, что он всех нас ненавидит…» «В прошлом году, когда он поехал в Испанию, мы надеялись, что он привезет себе оттуда невесту, но из этого ничего не вышло. На расспросы Хью Бретт ответил, напустив на себя безразличие, которое я ужасно в нем не люблю, что-то ужасное о том, что женщина нужна лишь для продолжения рода, а у Хью и так хватает наследников! Мне ужасно хотелось заткнуть уши!»
В другом письме она писала:
«В Бретта влюбились все здешние девицы, и это неудивительно, он такой красивый и мужественный, но он не обращает на них ни малейшего внимания, Он не верит в любовь и считает, что для женщин может быть только два применения (с моей стороны, наверно, не правильно писать тебе о таких вещах, но ты меня простишь, надеюсь). В последний свой приезд домой он ясно дал понять, что без одного он может легко обойтись, а для второго не надо ни любви, ни брака. Как же глубоко уроки Джиллиан засели в его сердце! И еще была какая-то ужасная история с англичанкой. Боюсь, ему никогда не познать любви и не стать мужем., Бедная та женщина, Сабрина, которая сделает ужасную ошибку и полюбит его! Он может быть настоящим дьяволом. Его и зовут „Дьявол“ Данджермонд иногда, и я не удивилась бы, если б узнала, что именно женщина окрестила его так».
Сабрина изменилась в лице. О чем она думала, когда читала письма тети Софии? Теперь она знает, что та хотела ей сказать. И почему ее глупое сердце поступило столь опрометчиво? Теперь она даже не может помыслить, что он полюбит ее. Многие красивые женщины Европы и Америки были к его услугам, так почему он должен прилепиться к маленькой простушке? К тому же, ранившей его кинжалом.
Нет! Неразделенная любовь совсем ее не привлекает, придется всеми доступными способами защищаться от его чар. Она не будет его любить! Не будет!
В конце концов, обретя на время внутренний мир, она погрузилась в беспокойный сон, когда солнце стояло уже высоко над деревьями.
Бретту повезло меньше. Оставив Сабрину и вернувшись в свою комнату, он предстал перед Олли, который, заметив выражение его лица, прикусил язык. Он подошел к столику с напитками и налил полный стакан бренди. Подавая его Бретту, который неподвижно стоял у открытой балконной двери, он сделал то, на что не осмелился бы ни один вымуштрованный слуга.
— Что-нибудь случилось, хозяин? — спросил он.
Бретт одним глотком осушил стакан.
— Заткнись, Олли, и налей мне еще! После того, как приказание было исполнено, Бретт спросил мрачно:
— Скажи, сколько ты меня знаешь, я когда-нибудь совращал юных благовоспитанных барышень?
Вытянув губы трубочкой, Олли задумался.
— Не могу сказать, как вы жили до меня, хозяин. Много у вас их перебывало, но не помню, чтобы хоть одна из них уже не побывала, так сказать, в работе.
Бретт допил бренди и, поставив пустой стакан на стол, гаркнул:
— Тогда какого черта мне понадобилось теперь? Да еще с кем? С единственной дочкой моего родственника и друга!
— Никогда бы не подумал, что вам понравится эта рыжая мегера, сэр.
Олли в первый раз высказал свое мнение о Сабрине.
Бретт посмотрел на него так, что Олли пожалел о своей разговорчивости, и голосом, не предвещающим ничего доброго, спросил:
— А если это так?
Олли судорожно сглотнул слюну. За многие годы, что он служил своему хозяину, ему не раз приходилось туго, но Бретт никогда не мешал своему слуге говорить то, что тот думает. В первый раз Олли ощутил опасность. Печально смотрел он в лицо хозяину. Еще ни одна женщина не доводила хозяина до такого состояния, до какого довела его эта вампирша Сабрина. Олли осторожно произнес:
— Если в этом дело, то тут уж я ничем не могу помочь. По крайней мере, не вашему покорному слуге указывать вам, как действовать дальше.
Бретт задумчиво посмотрел куда-то мимо Олли:
— Боюсь, плохи мои дела… Иди-ка ты спать. Забудь все.
Олли помешкал.
— Хозяин, больше ничего не надо?..
— Ничего. — Однако, заставив себя забыть о своих чувствах, он все же спросил:
— Ты не помнишь молодого испанца по имени Карлос де ла Вега? Где-то мы могли с ним встречаться несколько лет назад.
— Не помню. Какой он хоть на вид? Бретт описал Карлоса, и Олли помрачнел.
— Думается мне, хозяин, что в Новом Орлеане был один такой. Не знаю, тот ли… Все испанцы для меня на одно лицо. Помните, как убили старого капитана и мы полезли в ту шайку? Там был здоровый испанец, который зарезал любимую девочку Француза.
Бретт мгновенно выпрямился, вспомнив, как все произошло. Конечно, там он видел де ла Вега!
Они немного поспорили, так, совсем немного, и он сразу забыл о нем. Хорошо, Олли напомнил.
Во главе шайки стоял Француз, и Бретт был с ним, когда появился Карлос. Француз держал салон и бордель на Джиродстрит, в том районе Нового Орлеана, который известен как «Болото». Именно там Француз вел свои дела и платил своим людям. Принимал он в маленькой комнате, а уже оттуда охранники Француза вели признанных завсегдатаев наверх оценить последний «товар», доставляемый со всего света. Больше всего там было чернокожих девок, но попадались и индианки, и даже европейские шлюшки. Когда пришел Карлос, Бретт уже собирался выходить из игры, хотя все еще играл роль «бычка» Француза. Он совсем забыл, что нужно было Карлосу, но зато очень хорошо помнил, как проводил его наверх, где жили девочки. Неожиданно донесся вопль из той комнаты, в которой находился Карлос, и Бретт, ворвавшись туда, нашел обнаженную и истекавшую кровью юную гречанку, выбранную Карлосом. К счастью, девушка была жива, но очень напугана и порезана стилетом, который Карлос все еще держал в руке. Он был полностью одет, и его узкие губы раздвинулись в улыбке, когда он холодно произнес:
