Элен Бронтэ - Пансион Святой Маргарет
Эмили уже привыкла к проявлению эгоизма своей подруги, поэтому молча занялась собственным туалетом.
Сегодня родные приедут за теми девушками, кто живет неподалеку, раньше, чем обычно, чтобы придать своим дочерям более нарядный вид, пусть даже им и не позволено сменить школьное платье на вечерний туалет. Остаются прически, украшения, ридикюли, веера и многое другое, на что миссис Аллингем в этот вечер не обратит внимания.
Дневные занятия были отменены, те из девочек, кто оставался в школе, должны были под присмотром экономки упаковать приготовленные для ярмарки вещицы. Мисс Паркер не расставалась со своей картиной все последние дни, доверяя ее хранение только мисс Сэмпсон и мисс Рикман, но, к счастью, никто больше не пытался нанести ущерб изящным предметам, остававшимся в холле, несмотря на то, что миссис Фирман убеждала директрису, что изделия девочек лучше запереть в шкафу до самого дня ярмарки.
Миссис Аллингем весьма сдержанно поблагодарила мисс Барнс за стремление утешить Морин Паркер, и Эмили поняла, что директриса придерживается мнения Хелен – не стоило и пытаться что-либо изменить, все должно идти так, как идет, и, кто знает, может быть, Морин заслужила, чтобы с ней поступили именно так.
Эмили больше не оспаривала слова миссис Аллингем, первые недели в школе научили ее необходимому смирению. Пожалуй, Маргарет, сестра ее брата, сегодня не узнала бы отчаянную спорщицу Эмили. Но в душе Эмили по-прежнему оставалась девушкой, склонной обо всем судить в соответствии с собственными принципами, она лишь старалась теперь скрывать их от тех, кто мог бы счесть их вздорными и даже опасными.
В два часа пополудни шесть нанятых экипажей поочередно остановились у входной арки, и Эмили вместе с другими учителями и теми из учениц, кто не уехал раньше, направились в Брайтон.
Кремовое платье Хелен, отделанное вишневыми лентами, необыкновенно шло ей – пышные рукава подчеркивали тонкую талию и в то же время скрывали чрезмерную худобу рук, светлые волосы отливали золотом, а губы, которые Хелен нарочно покусывала всю дорогу, казались полнее, чем были на самом деле.
Эмили в своем зеленом платье выглядела очаровательно, что подтвердили едва ли не в один голос мистер Хотчинс и мистер Уэмблтон. Голову Эмили украшала прелестная шляпка, теплая накидка защищала ее от сырого холода наемной кареты, и она вдруг с удивлением подумала, что уже очень давно не ехала на бал в таком приподнятом настроении. Может, потому, что с ней на этот раз не было брюзжащей матери и не уступающих ей в этом Томаса и Маргарет. Положение учительницы позволяло Эмили выезжать без старших родственниц, ведь она находилась под покровительством директрисы, и только обязательная встреча с тетушкой Фанни омрачала немного предвкушение общего веселья и триумфа картины мисс Паркер. Из-за этого пейзажа Эмили волновалась не меньше, чем Морин, ведь ей пришлось просидеть над ним немало часов, когда Морин была на уроках, и Эмили очень хотелось, чтобы картина была оценена по достоинству и заняла должное место в чьей-нибудь гостиной или библиотеке.
Представительницы пансиона Святой Маргарет прибыли на ярмарку задолго до появления первых гостей, чтобы успеть снова распаковать все привезенные в отдельной карете изделия и наиболее выгодным образом разложить их на отведенных для них столах. Эмили помогала другим девушкам и учителям, не забывая поглядывать краешком глаза на столы, где плоды своих трудов выставляли благотворительные общества и частные лица – богатые дамы, считающие своим долгом пожертвовать на святое дело немного своего времени.
Миссис Аллингем тотчас вступила в беседу с членами попечительского совета, чьи имена Хелен шепотом называла подруге, казалось, только для того, чтобы Эмили тут же их забывала.
После того как все было готово, учениц и преподавателей ждали легкие закуски в отдельной комнате – ни те, ни другие не удостоились чести быть приглашенными на ужин, сопровождающий бал. Лишь миссис Аллингем должна была там присутствовать, вместе с викарием Кольером и его супругой, также приехавшими из Роттингдина, чтобы принять участие в ярмарке и посмотреть на успехи своих юных прихожанок.
12
– Вы разрешите пригласить вас на следующий танец, мисс Барнс? – Эмили с изумлением смотрела на стоящего перед ней мистера Рикмана.
– Почту за честь, сэр, – только и смогла ответить она.
Ярмарка закончилась полчаса назад, все купленные вещицы были снабжены карточками с именами их новых владельцев, чтобы назавтра попечительский совет организовал доставку покупок, не обременяя нежные ручки дам картинами, вазами, фарфоровыми шкатулочками и прочим. Нераспроданные изделия тщательно упаковывались, им надлежало ждать следующего подобного мероприятия, как раз перед Рождеством.
К радости Эмили, картины мисс Паркер не было среди невостребованных изделий. Ее купил мистер Роджер Мэйленд, громко заявивший, что она очень подходит в пару к пейзажу, висевшему в его курительной комнате.
Тетушка Фанни отыскала Эмили в самом начале ярмарки и шепотом назвала ей имена тех, с кем, по ее мнению, Эмили либо следовало завести знакомство, либо, наоборот, всячески его избегать. Надо ли говорить, что молодой Мэйленд к последним не относился?
Эмили не склонна была поступать именно так, как советовала миссис Пэйшенс. И все же, наблюдая за мистером Мэйлендом, она нашла его гораздо более привлекательным и менее развязным, чем мистер Найт, вроде бы опекавший сестру, но на самом деле бросающий легкомысленные взгляды на ее подруг.
Сестра мистера Мэйленда со своим супругом также присутствовала на балу, всем своим видом выражая покорность судьбе, лишь только Роджер обращался к ней с каким-нибудь замечанием. Всем становилось понятно, что миссис Кронбери вынуждена терпеть своего брата, но не одобряет его.
– Бедный молодой человек, – посочувствовала Хелен, когда Эмили пересказала ей историю несостоявшейся помолвки мистера Мэйленда. – Помолвки заключаются и расторгаются едва ли не каждый день, и это не повод подвергать его осуждению.
– Полностью согласна с тобой, – кивнула Эмили, при этом любезно улыбаясь двум почтенным матронам, желающим купить вышитые ученицами тексты псалмов. – А как ты находишь его внешность? Тетя говорила, что наша семья знакома с Мэйлендами, но я не вспомнила его, пока не увидела. Теперь же я припоминаю, что его долговязая фигура заслоняла мне обзор на свадьбе моей кузины Эстер.
– Он хорош собой, но, как ты и говорила, его рост мешает ему, заставляет сутулиться, когда он говорит с дамами. – Хелен, кажется, завидовала подруге, происходившей из родовитой семьи, и Эмили решила больше не упоминать о своих светских знакомствах. – Мне все же гораздо больше нравится молодой Найт, в его глазах горит огонь…
