Жюльетта Бенцони - Маньчжурская принцесса
– Вы слишком торопитесь, молодой человек. Мой дорогой Ланжевен, надеюсь, вы еще не забыли события, имевшие место в прошлом году в конце лета? Я говорю об убийстве отца Муано и о моем телефонном звонке из Дижона, когда я просил вас о том, чтобы вы предупредили Эдуарда Бланшара о грозящей ему и его жене возможной опасности со стороны женщины, по имени Пион, маньчжурки по происхождению.
– Я ничего не забыл, Лоран. Но нам так и не удалось взять эту женщину. У нас, в полиции, больше, к сожалению, неудач, нежели успехов. Вероятно, она покинула Францию и...
– Каким это образом? Я полагал, что ее приметы должны были быть даны соответствующим службам вокзалов, портов и пограничных постов.
Ланжевен пожал плечами и выпрямил один из тюльпанчиков, который чересчур перегнулся.
– А помните ли вы, что эта женщина совершила это убийство, переодевшись мужчиной, что она обучена искусству грима и что несмотря на усиленное наблюдение, мы не смогли обнаружить никаких ее следов среди китайцев, живущих в Париже, а ведь их не так уж и много.
– Согласен, но если принять версию, что она покинула Францию, то можно и допустить, что она опять вернулась сюда. Мне думается, что это она или кто-нибудь из ее банды убил Бланшара! Да это совершенно очевидно!
– Успокойтесь! Не думал, что вам это интересно, – проворчал комиссар. – Есть нечто, что категорически противоречит вашей версии.
– И что это?
– Да прислуга, их показания! Они ненавидят мадам Бланшар потому, что она желтая, как они говорят. Вам не кажется странным, чтобы они взяли на себя большой риск покрывать преступников, похожих на саму хозяйку?
– Деньгами можно ведь много добиться!
– Но не со старыми слугами, а эти некогда еще служили родителями Бланшара. Их согласие прислуживать в доме молодоженов совершенно естественно.
– А вам не кажется странным, что они согласились прислуживать желтой, которую они так презирают?
– Но они же знали Эдуарда еще ребенком. Его-то они должны были любить. Ну, по крайней мере, они так говорят...
– Орхидея его тоже любила, даю голову на отсечение...
– Извините, – вмешался Пенсон, почесывая свой череп, – про нее не скажешь, что она особенно-то нежна. И если, как утверждают слуги, ей изменил муж, она могла потерять контроль над собой...
В соседней комнате зазвонил телефон, и Пенсон, в самый разгар красочного рассказа был вынужден выйти. Расстроенный, Антуан схватил бутылку старого вина, налил себе стакан до краев и залпом опрокинул его:
– Я вижу, что даром теряю тут время, – с горечью сказал он. – Вы слишком уверены: для вас мадам Бланшар виновна, и точка. Как просто!
Ланжевен глубоко затянулся, разогнал дым рукой, облокотился на свой письменный стол, обтянутый зеленой кожей и, посмотрев в глаза художнику, изрек:
– Сядьте и выслушайте меня! Да, вы правы, у меня есть мнение на этот счет, но вы не знаете, каково оно. На самом деле я не верю в то, что мадам Бланшар убила своего мужа.
– Хм... А как тогда прикажете понимать все это? – проворчал недовольным тоном Антуан, беря в руки газету и потрясая ею перед носом комиссара.
– Дайте мне сказать! Овладев собой, Антуан сел:
– Этой полууверенностью я обязан тому, что заставил своего друга Альфонса Бертийона прочесать как следует квартиру. Его открытия в области дактилоскопии, слава богу, начинают принимать всерьез после того, как использовали их в двух или трех довольно крупных делах. К сожалению, таких дел немало и в воровском мире, и в других сферах, но там пока неизвестно, какую помощь могут оказать расследованию отпечатки пальцев.
– Сдается, с этой детской наивностью еще не покончено.
– Безусловно. И я не преминул воспользоваться опытом Бертийона, который кроме дома осмотрел также подробно труп и орудие убийства. А там – море отпечатков; и самого Бланшара, и слуги Люсьена, кухарки Гертруды, но есть еще на рукоятке кинжала целая серия отпечатков совсем незнакомых, это отпечатки мужские, и мы пытаемся сейчас найти их владельца. Кстати, пальцы у него очень широкие.
– Прекрасно! – воскликнул художник. – Остается лишь дать опровержение в газеты и...
– Ну уж не торопитесь! Если нам удастся задержать эту даму, то ее придется все равно арестовать.
– Как так? Но ведь вы сказали что...
– Что она, вероятно, невиновна в убийстве. Но, однако, мы не можем найти владельца отпечатков, она остается под подозрением, и ей вменяется два обвинения. Первое – насильственные действия против представителя органов правопорядка, находившегося при исполнении служебных обязанностей...
– Ну не будете же вы ей чинить неприятности из-за этих пустяков? Уж очень он у вас скорый и неугомонный, этот инспектор.
– Вы бы могли еще добавить, что он незлопамятный. Что его возмутило, так это неблагодарность арестованной за его хорошее к ней отношение. Но позвольте мне вернуться к моим доводам. Вот второе обвинение: если мадам Бланшар не убийца, то тогда воровка.
– Воровка? Час от часу не легче! А это-то вы откуда взяли?
– А вам известен ли музей Чернуччи, что находится напротив ее дома? У вас, я вижу, времени не хватило пробежать всю газетку. Накануне преступления в этом музее был украден один из самых ценных экспонатов: бирюзово-золотая застежка императора Кьен Лонга. Описание женщины, совершившей кражу, точь-в-точь совпадает с внешностью вашей знакомой. К этому позволю себе добавить еще и то, что мы нашли одежду, в которой она была в тот злополучный день, а служащий музея сразу же опознал эти вещи. Вот такие-то дела, здесь никаких сомнений нет!
– Невероятно! – Это единственное, что мог произнести сраженный напрочь Антуан. – Что же ее толкнуло на это?
– Могу рассказать, как все это мне представляется в свете тех фактов, которыми мы располагаем на данный момент. Вероятно, мадам Бланшар тосковала по родине. Она скорее всего чувствовала себя потерянной... и несчастной в не совсем дружеском окружении. Мне известно, что молодая пара не очень-то часто появлялась в свете, хотя вначале она вызывала определенное любопытство в аристократических салонах. Но ее эта роль быстро утомила. Добавим сюда и тот факт, что она благородных кровей, а для достоинства принцессы такое положение было, по всей вероятности, гнетущим. И если, случайно, ее чувство к мужу ослабло, тогда вполне логично допустить, что ей захотелось вернуться на родину, в Китай. Вот вам и мотив кражи, украденная вещь – залог раскаяния, который она хотела привезти с собой. Более того, если бы месье Бланшару и пришла бы в голову какая-нибудь... фантазия, то она бы этого не вынесла. Тогда или он хотел ей помешать уехать или...
– Ну, вы нелогичны, комиссар! Совсем недавно вы заявляли, что не верите в ее виновность, а теперь приводите доводы, причем достаточно аргументированные, которые могли бы толкнуть ее на убийство Эдуарда!
