Роксана Гедеон - Край вечных туманов

Мьетта принялась лихорадочно собирать тарелки на поднос.

– Меня в это не вмешивайте, мадам. Мне жизнь еще дорога. Шаретт прикажет меня четвертовать, если я чем-то вам помогу. Или привяжет к лошади и пустит гулять по ландам.

Я схватила ее за руку. У Мьетты были недостатки – жадность и страсть к приключениям. Почему бы не сыграть на этом?

– Послушай, если ты поможешь мне, мой отец озолотит тебя. Я возьму тебя к себе, ты будешь жить как у Христа за пазухой. Намного лучше, чем здесь. Ну, что ты теряешь? В отряде Шаретта с тобой обращаются как с подстилкой. Не может быть, чтобы это тебе нравилось. И вовсе не обязательно, чтобы Шаретт тебя четвертовал. Мы будем в безопасности у моего отца. У тебя будут красивые платья, всякие золотые вещи – и все только за то, что ты поможешь мне!

– Нет, об этом и говорить не стоит, – твердила Мьетта, но я чувствовала, что упрямство ее тает. – Разве только.

– Что? – горячо спросила я.

– Вы подарите мне изумрудное колье? Я всю жизнь мечтала о нем. Как-то раз к Шаретту приезжала мадам де Ларошжаклен, у нее было такое ожерелье. Я думала, что сойду с ума от зависти.

– Черт побери, конечно, я подарю тебе это колье, только помоги мне!

Мьетта деловито блеснула серыми глазами.

– Ну и что нужно сделать?

Я поспешно сняла с шеи запаянную ампулу.

– Возьми. Это яд, цианистый калий. Герцог де Кабри, который сторожит за дверью, непременно попросит тебя принести ему вина. Ну а ты подсыпешь туда яду.

Мьетту волновала вовсе не моральная сторона вопроса.

– Ага, я подсыплю, а он как начнет вопить. Сбегутся все, кто есть в этом доме.

– Да нет же, дурочка! Он вздохнуть не успеет, подохнет сразу же. Туда этой свинье и дорога. Такой яд убивает мгновенно, я знаю…

Я вспомнила барона де Батца, который дал мне его. Все-таки нашелся случай, чтобы пустить ампулу в ход. Ей-богу, совесть меня не будет мучить.

– Но перед этим, Мьетта, тебе надо разыскать Брике. Ты знаешь его?

– Да. Такой худой хитрый мальчишка… Он бродил где-то поблизости.

– Он обещал появиться сегодня вечером. У него ловкие руки, пусть украдет лошадей. Одну для меня, другую для вас обоих. Я не собираюсь пешком метаться по Фонтенэ-ле-Конту, разыскивая отца.

Мьетта с суеверным страхом взяла в руки ампулу.

– Не бойся. Тебе яд не причинит вреда. Спрячь его за корсаж и отправляйся.

– А вы не забудете про ожерелье? – настороженно спросила она.

– Да не забуду, не забуду, ступай!

Она постучала в дверь. Герцог де Кабри подозрительным взглядом окинул комнату и только тогда дал Мьетте переступить порог. Она сделала шутливый реверанс, плутовски улыбаясь.

– Видит Бог, господин герцог, мне вас жалко. Вы все один да один. Может быть, принести вам стаканчик горячего вина из Бордери и ломтик сыра?

– Я сам хотел попросить тебя об этом.

Ключ со скрежетом повернулся в замке, и я снова осталась одна.

Начал накрапывать дождь. Я стояла, прижавшись лбом к стеклу, изо всех сил пытаясь умерить дрожь, пробегающую по телу. Напряжение было так велико, что я боялась, что могу чем-то выдать себя.

Капли дрожали на стекле и, сливаясь в струйки, сбегали вниз. Трепетали на ветру листья осин. Вместе с ночной темнотой на Фонтенэ-ле-Конт надвигалась свежая майская гроза. Пыль лежала на дороге, прибитая дождем, а еще несколько минут назад тучами носилась в воздухе, подгоняемая порывами ветра.

Какая-то тень мелькнула во дворе. Я напряженно вглядывалась в темноту, но все было тщетно. Оставалось надеяться, что тот темный силуэт принадлежал Мьетте. Я прислушалась. Так и есть – на лестнице раздались ее легкие быстрые шаги.

– Долго же ты ходила! – раздраженно бросил герцог, сидевший под дверью.

Я услышала, как Мьетта ставит на пол поднос с вином.

– Простите, господин герцог. Я так боюсь грозы, что едва решилась перебежать через двор. Вот, берите сыр. Это сыр бри, он остался еще от прежнего хозяина дома, прокурора.

После этих слов наступило молчание. Я представила себе все, что там происходило: искаженное ужасом лицо Мьетты, предсмертная гримаса на лице герцога… Раздался сильный стук, словно что-то упало, а потом хриплый стон. Даже не стон, а рычание.

Ключ повернулся в замке. Мьетта стояла на пороге, делая мне знаки.

– Все кончено. Скорее!

Я переступила через труп. На лице герцога застыла такая странная гримаса, что я невольно вздрогнула. Ведь это я убила его. Я уже дважды убийца. Но думать об этом, как всегда, было некогда. Я преодолела страх, наклонилась к герцогу и выдернула у него из-за пояса пистолет.

– А теперь идем. Нам надо спешить.

– Все уже спят, – прошептала Мьетта, когда мы спускались по лестнице. – Мальчишка ждет нас за воротами…

– А солдат? Тот, который был во дворе?

– Кто же будет во дворе в такой дождь?

Я остановилась перед дверью, осторожно выглянула во двор. Из-за дождя ничего нельзя было разглядеть.

– А собаки – они не будут лаять?

Мьетта пожала плечами.

– Не знаю. Я думаю, со мной они уже знакомы.

Взявшись за руки, мы опрометью пересекли двор. Я была в одном платье и вымокла так, что оно прилипло к телу. Мьетта живо проскользнула в калитку. Я последовала за ней и оказалась лицом к лицу с Брике, держащим под уздцы двух лошадей. Решительно, он незаменим, этот Брике… Едва успев подумать об этом, я вскочила в седло и что было силы погнала лошадь прочь от дома. Юбки у меня задрались до колен, и я только потом обнаружила, что потеряла одну туфлю.

Я мчалась по улице верхом на лошади, сама не понимая куда. Дождь, теплый майский дождь струями омывал меня, забирался под платье, щекотал ключицы. Прическа моя уже давно развалилась, и мокрые волосы прилипли к спине. Я давно не помнила такого бурного теплого ливня. Может, поэтому я слегка забылась.

Оказавшись на площади перед Отель де Виль,[3] я резко осадила лошадь.

– Брике!

– Я здесь, мадам, за вашей спиной.

– Я это слышу. Мне надо знать, где заседает Совет.

– И вы еще спрашиваете? Мы уже приехали.

– Ты хочешь сказать, что Совет заседает в ратуше?

Я спешилась, схватила лошадь под уздцы. Площадь не была вымощена камнем, и моя босая нога утонула в грязи. Камешки больно покалывали ступню. И как меня угораздило потерять туфельку.

Я шла прямо к ратуше. Окна там были ярко освещены. Конечно, Военный совет вандейских генералов может проходить только там. К тому же я заметила над ратушей знамя. Оно было мокрое, обвисшее, но я видела, что его цвет – белый, да еще с золотыми королевскими лилиями, стало быть, в ратуше заседают роялисты.

– Эй, там, с лошадью! Стой, а то стрелять буду.

После этих слов я услышала громкое щелканье затвора.