Джоан Вулф - Сладкая, как мед
— Что с вами, Сара? — тихо спросил он.
Она застыла, не смея поднять глаза.
Он терпеливо ждал ответа.
Наконец она промолвила дрожащим голоском:
— Мне страшно!
Он все еще молчал, и она наконец заставила себя поднять глаза. Они смотрели друг на друга, в серо-зеленых глазах Чевиота не промелькнуло и тени насмешки.
— Я понимаю, — наконец сказал он. Осторожно поднес к губам ее вялую ручку и поцеловал в ладонь. — Вам совершенно не следует меня бояться, милая Сара. Обещаю вам, все будет хорошо. — Он ласково сжал ее пальцы. — Поверьте мне.
Напряжение постепенно отпустило ее, и на смену пришло какое-то странное ощущение истомы. Она смотрела на него, слегка раздвинув нежные губы.
— Все будет хорошо, — повторил герцог. Он отпустил ее руку и только теперь позволил себе улыбнуться. А у Сары вдруг неистово заколотилось сердце.
— Мой фаэтон стоит у крыльца, — напомнил он. — Вы готовы? Я бы не хотел, чтобы лошади застаивались.
— Я готова, — невнятно произнесла Сара, сделав над собой героическое усилие. Она даже ни разу не споткнулась, позволив герцогу проводить себя до экипажа и усадить на скамью.
Прогулка по парку оправдала ее самые худшие опасения.
— Наверное, нам следует нацепить табличку: «Это внучка Уильяма Паттерсона, торговца хлопком!» — с некоторым раздражением заметила Сара, когда они разъехались с восьмым по счету экипажем, владельцы которого пожелали побеседовать с Чевиотом.
— Вам это неприятно? — моментально помрачнел герцог. — Хотите, я отвезу вас домой?
— Ну что вы! — Она тут же пожалела о своей несдержанности. — Простите, ваша… — Сара умолкла и с усилием произнесла:
— Простите, Энтони! Я сама не знаю, что говорю…
— Вы всего лишь констатировали очевидное. — Он грустно покачал головой. — Ведь о моем плачевном положении знают все. Они только и делают, что обсуждают скорое падение дома Селбурнов с того дня, как умер мой отец.
Его голос звучал вполне спокойно, однако Сара уловила горечь, таившуюся за этими словами.
— Расскажите мне об остальных ваших родственниках, — предложила Сара, надеясь отвлечь его от неприятной темы. — Вы говорили, что у вас есть сводные братья и мачеха?
— Да. — Он смотрел прямо вперед, словно боялся оторвать взгляд от дороги. — Они живут в нашем родовом замке в Нортумберленде.
— Братья намного младше вас?
— Лоренсу двадцать один, а Патрику тринадцать.
Больше он не пожелал добавить ни слова.
— Вам больше нечего о них сказать?
— Простите, Сара, — вздохнул Чевиот, — но я почти их не знаю! Когда родился Лоренс, мне было шесть лет, а в восемь меня отправили учиться в школу. После школы я служил в армии. Я даже ни разу не видел их все эти восемь лет.
— Но разве у вас ни разу не было отпуска? — Сару не на шутку расстроило такое признание. — И вы совсем не появлялись дома?
— У меня был отпуск. Но дома я не появлялся.
Натренированный взгляд художника позволил Саре рассмотреть напряжение, скрытое за непроницаемой маской.
— Вы избегали встречи с вашим отцом или с мачехой? — спросила она.
— А вам не откажешь в догадливости, — сердито покосился на нее Чевиот.
— Но ведь не надо быть гением, чтобы заподозрить какую-то причину столь упорного нежелания посетить родной дом, — с простодушным удивлением пояснила она.
— Если вас это так интересует… я не желал встречаться с ними обоими, — ответил герцог с гримасой горечи. — Мне невыносимо было видеть, до какого состояния отец довел наше поместье. Мы терпеть не могли один другого, и я предпочитал вовсе с ним не встречаться.
— А мачеха?
— Ее всегда раздражал сам факт моего существования, — небрежно дернул плечом Чевиот. — Если бы не я, следующим герцогом стал бы Лоренс!
Да, вряд ли такую семейную жизнь назовешь счастливой!
— Ну а теперь, — немного резко продолжил Энтони, — когда мы покончили с обсуждением моих близких, позвольте сообщить вам не очень приятную новость. Сразу после свадьбы нам предстоит поездка в Чевиот. Мне необходимо убедиться, что полученные средства пойдут по назначению — на восстановление поместья. Согласно отчетам управляющего, отец вот уже двадцать лет совершенно не заботился о нуждах арендаторов.
— Боже мой! — вырвалось у Сары.
— Совершенно верно, — мрачно откликнулся он.
— Похоже, у вас остались не очень-то приятные воспоминания о детстве,
— заметила Сара.
— Моя мать скончалась, когда мне было четыре года, я почти ее не помню, — подтвердил Энтони.
— А когда погибли мои родители, мне было пять, — помолчав, заметила Сара.
— Как это случилось? — обернулся к ней герцог.
— Несчастный случай. Один молодой аристократ выпил лишнего и силой отнял вожжи у кучера дилижанса. Они на полном скаку врезались в коляску, которой правил мой отец.
Герцог промолчал.
— И все же у меня сохранилась о них самая светлая память, — сказала Сара.
— Наверное, я бы тоже мог припомнить что-то приятное, если бы постарался.
— Герцог! — жеманно окликнула его молодая леди, восседавшая в фаэтоне рядом с элегантным джентльменом. Скамейка в их экипаже оказалась выше, чем у Чевиота.
Энтони остановился, чтобы поболтать с очередной знакомой.
— Какой сегодня чудесный день! — мелодично промолвила дама. Она красовалась в наимоднейшем голубом платье для прогулок и столь же ослепительной голубой шляпке, едва прикрывавшей ее белокурые локоны.
— Совершенно верно, — подтвердил герцог. — Леди Мария, позвольте представить вам мою спутницу, мисс Сару Паттерсон. Мисс Сара, это леди Мария Слоун и ее брат, лорд Генри Слоун!
— Очень приятно, леди Мария, лорд Генри! — отвечала Сара, улыбаясь как можно учтивее.
Две пары любопытных глаз смерили ее с головы до ног.
Сара не удержалась и украдкой взглянула на герцога. Его явно забавляла эта сцена.
— Герцог, мы ждем не дождемся того дня, когда ваш траур закончится и вы снова начнете выезжать в свет! — сообщила леди Мария.
— Очень вам признателен, — отвечал Чевиот.
— Вам нравится прогулка, мисс Паттерсон? — поинтересовался лорд Генри.
— Очень, — заверила его Сара. — Такая замечательная погода!
Краем глаза она успела заметить, как герцог чуть заметно дернул левую вожжу. Один из жеребцов тут же нетерпеливо вскинул голову.
— Боюсь, мои лошади слишком застоялись, — как ни в чем не бывало заметил Энтони. — Леди Мария, лорд Генри, желаю вам приятной прогулки!
— Всего хорошего! — вторила ему Сара. И фаэтон покатил дальше.
— А я видела, что вы нарочно дернули вожжи, — сказала Сара.
Он расхохотался.
