Джоанна Линдсей - Зимние костры

— Наверное. Только Гаррик вряд ли позволит тебе сохранить оружие.

Глаза Бренны зловеще сузились, рука вновь потянулась к клинку.

— Тогда он очень пожалеет об этом! — резко бросила она и, кивнув на Ансельма, добавила:

— Скажи от меня мужу, что я вызываю его на поединок. Он может даже выбрать оружие, я одинаково искусно обращаюсь с любым!

— Нет, Бренна. Я не стану этого говорить. — Элоиза, вздохнув, покачала головой.

— Но почему? Ты же скажешь это от моего имени, а не от своего.

— Викинги не сражаются с женщинами. Это бесчестное деяние.

— Но я должна видеть его мертвым! — вскричала Бренна в отчаянии. — Я не привыкла прятаться от врага и хочу встретиться с ним в честном бою! Пусть выйдет против меня!

— Он не станет делать этого, девушка. И, поверь, Ансельм знает, как ты к нему относишься!

— Но этого недостаточно! Неужели ты не понимаешь, что моя жизнь разбита, и во всем виноват твой муж! Мои люди мертвы из-за него, люди, с которыми я выросла, делила хлеб, заботилась и защищала! Муж моей сестры… погиб! У нас в замке жил норвежец… — Она поспешно замолчала, чтобы не выдать слишком многого. — Он был моим другом и пал от меча викингов. А моя служанка, старая женщина, любившая меня как мать… — Бренна повысила голос, не в силах сдержать скорбь. — Она рухнула с лестницы, с топором в спине. За что? Она никому не сделала зла. Если викинги не сражаются с женщинами, почему погибла Элейн?

— Мужчины иногда в набегах теряют голову и не знают, что делают, — печально ответила Элоиза. — Много невинных гибнет при этом, и, конечно, это большое несчастье, когда так случается. Потом остается только сожалеть. Поверь, Ансельм тоже не рад содеянному.

Бренна с недоверием уставилась на женщину:

— Но при этом держит в рабынях моих сестру и тетку.

— И тебя тоже?

— Нет, я ни перед кем не склонюсь.

— Со временем покоришься, Бренна.

— Сначала умру!

Взрыв ее гнева, вновь заставил всех присутствующих в холле замолчать. Никто не понимал слов Бренны, но ее ярость была очевидна, и Хьюг Хаардрад придвинулся поближе, опасаясь за жизнь матери.

— Она угрожает тебе, мама?

— Нет, она гневается на твоего отца.

— Не доверяю вооруженному рабу, особенно этой, — мрачно проворчал Хьюг. — Отвлеки ее внимание, а я зайду сзади.

— Нет, Хьюг, оставь ее, — приказала Элоиза. — Сейчас девушка готова сразиться. И рвется в бой.

— И что? Какие у нее шансы? — рассмеялся Хьюг.

Бренна пронзила его убийственным взглядом. Именно этот человек осмелился лапать ее, связанную и беспомощную, своими мерзкими руками.

— Свинья! — прошипела она, плюнув на пол у его ног.

Лицо Хьюга исказилось бешенством, рука поднялась сама собой, чтобы нанести удар:

— Ах, ты…

— Хьюг, прекрати! — потребовала Элоиза. Но Бренна уже успела выхватить нож из-за пояса, и вытянув руки, приняла боевую стойку. На губах играла вызывающая ухмылка.

— Сука! — заревел Хьюг. — Ее счастье, что я не выбрал ату дикую кошку, иначе она давно бы уже сдохла! И, судя по виду, он испытывает то же самое, — добавил он, кивнув на дальний конец холла.

Обернувшись, Бренна увидела Гаррика, стоявшего в двери, через которую она пробралась на кухню. Лицо его было темнее ночи, в глазах плескалась ледяная ярость. Как долго он простоял здесь? Сколько успел услышать?

Позади Гаррика маячила Джейни, беспокойно озираясь. Очевидно, именно она привела его. «О Джейни, Джейни! Думала помочь, но, боюсь, навлекла на мою голову новые беды!» — простонала про себя Бренна.

Гаррик приблизился к ней, медленно, с угрожающим видом, но, подойдя ближе, спросил у матери по-кельтски, не обращая при этом никакого внимания на Бренну:

— Что она здесь делает?

— Спроси меня, викинг! — огрызнулась Бренна, но Гаррик только холодно оглядел ее.

— Твои приятели, Горм и Байярд, погнались за ней, Гаррик, — поспешно объяснила Элоиза.

— А кинжал?

— Она выхватила его у Байярда, — Я, кажется, прекрасно могу объясниться за себя! — рассерженно вмешалась Бренна.

— Не сомневаюсь, девушка, — сухо бросил Гаррик. — Поэтому скажи, как случилось, что тебя нашли? Не верю, что мои друзья забрели в комнату для шитья.

— Я спустилась вниз.

— Но тебе было приказано не выходить, — резко напомнил он.

— Значит, намереваешься уморить меня голодом? — негодующе осведомилась она, чувствуя, как к горлу подкатывается тугой комок. — Никто не принес мне поесть, поэтому я решила сама отправиться на кухню.

Лицо Гаррика едва заметно смягчилось.

— Прекрасно. Все произошло из-за того, что о тебе забыли. Но это не дает тебе права воровать оружие, госпожа!

— Я сделала это только, чтобы защититься!

— От кого? — удивился Гаррик. — Никто не причинит тебе зла.

— Возможно, однако намерения у них были недобрыми, уж это точно!! — огрызнулась Бренна.

— Но то, что они собирались сделать, позволительно в этом доме! — объяснил Гаррик, насупив брови.

— Значит, ты разрешил бы им овладеть мною?

— Конечно! Я не запрещал друзьям развлекаться и прежде и не собираюсь делать этого сейчас.

— Тогда почему ты велел мне скрываться от всех? — Бренна в очевидном недоумении распахнула глаза.

— Хотел дать тебе время привыкнуть к новой жизни, — как ни в чем не бывало бросил Гаррик, словно ожидая, что она оценит такую предусмотрительность. — И по-прежнему намереваюсь подождать, пока ты не смиришься.

Девушка пренебрежительно оглядела его потемневшими от гнева глазами:

— Ты снова показываешь себя последним дураком, викинг, поскольку я никогда не привыкну к той жизни, которую ты хочешь навязать мне. И не стану шлюхой для твоих приятелей.

По всему было видно, что Гаррик едва сдерживается.

— Думаю, девушка, настало время показать, кто здесь хозяин!

— Нет, Гаррик, не надо! — вмешалась Элоиза. — Не перед всеми!

Она сказала это по-норвежски, уверенная, что Бренна не понимает ни слова.

— Ее нужно проучить, — резко ответил он.

— Да, только с глазу на глаз, сынок! С ней нельзя обращаться как с остальными рабами, гордость ее слишком велика.

— Гордый дух можно сломить, госпожа.

— И ты поступишь так, с этим великолепным созданием?

— Почему ты принимаешь ее сторону, мать? — Гаррик задумчиво склонил голову набок. — Надеешься, что я буду терпеть ее капризы и выходки?

— Нет, просто чувствую, что-то вроде родственной связи с девушкой, — призналась Элоиза. — Когда-то я испытывала почти то же, что и она. Но меня завоевали любовью.

— Что же ты тогда предлагаешь?

— Можешь попробовать победить ее добротой, сын, — тихо предложила Элоиза.

— Нет, это не по мне, — покачал головой Гаррик.