Лайза Бингхем - Бенгальские рубины
Элоис содрогнулась. Нет. Может быть, ее сознание и затуманено ромом, однако она еще не совсем потеряла голову и знает, что это совершенно не то, к чему она стремилась. Она должна следовать своим собственным планам. Она не хочет быть горничной, стирать пыль, мыть и чистить до конца своих дней. И все же…
Подняв глаза, она увидела черные стены и потолок, разрисованный смеющимися херувимами и светящийся, словно весеннее солнце. Пожив какое-то время в подобном месте, будет очень трудно покинуть его. И, возможно, будет еще труднее оставить… его.
– Итак, сэр? Что нам теперь делать? По словам помощника Мак-Кендрика, они не видела Элоис. Наши люди также сообщают, что женщина в фаэтоне, который мы видели – не она.
Кроуфорд едва прислушивался к бормотанию секретаря.
– Мак-Кендрик где-то скрывает мою дочь.
– Но, сэр…
– И она недалеко отсюда. Я знаю, я чувствую это.
– Но почему тогда его люди солгали нам? Ведь мы никогда не имели с ними дела.
Кроуфорд сидел в глубоком раздумье. Он не хотел говорить секретарю о странном предчувствии, которое испытывал в связи с исчезновением дочери. За этим скрываются чьи-то намерения. Интересно, знал ли Мак-Кендрик о планах Кроуфорда относительно замужества дочери? Может быть, этот выскочка собирается заставить Кроуфорда признать его в качестве возможного кандидата? Поэтому он похитил девушку и устроил всю эту комедию с экипажем?
Но это невозможно. Насколько было известно Кроуфорду, Мак-Кендрик не имел ни титула, ни стоящих связей. Он был абсолютно неподходящей кандидатурой. Однако это не могло обескуражить человека, стремящегося завладеть рубинами.
Кроуфорд посмотрел на секретаря ледяным взглядом:
– Я хочу, чтобы вы разузнали все об этом Мак-Кендрике. О его семье, источниках его доходов.
– Да, сэр.
– Затем, вы поставите на вершине холма наблюдателя, смотрящего в сторону его поместья. При первых признаках появления моей дочери наблюдатель должен сообщить об этом непосредственно мне.
– Очень хорошо.
– И вот еще что, Хэмфрис, – голос Кроуфорда стал тихим и вкрадчивым. – На этот раз не подведите меня.
Хэмфрис побледнел, поняв скрытую угрозу.
– Да, сэр. Все будет исполнено, сэр.
Дверь закрылась, и Кроуфорд снова уставился в окно.
– Я найду тебя, дочь, – прошептал он, – можешь в этом не сомневаться.
– Я рад, что вы наконец-то обрели немного желанного покоя в моем доме.
Элоис резко дернулась вперед, прижала колени к груди и обхватила себя руками. Слейтер вошел в ее комнату и поставил стул рядом с кадкой, в которой она мылась.
– У меня и в мыслях не было пугать вас. Мисс Ниббс сказала, что она ушла от вас более часа назад. Мы не слышали ни одного звука из вашей комнаты и подумали, может быть, с вами что-то случилось.
Элоис сорвала простыню, висевшую на краю кадки, чтобы хоть как-то прикрыться. Едва ли мисс– Ниббс очень уж беспокоилась о ее здоровье. Намокшая простыня являлась довольно плохим прикрытием.
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что нужно стучать, прежде чем войти в комнату дамы? – сказала она раздраженно.
– А я стучал.
Он изменил свою небрежную позу, и Элоис с облегчением вздохнула, решив, что он собирается уйти. Но, к ее ужасу, он уперся локтями в колени и продолжал изучать ее своими черными глазами.
– Вы замерзли?
Он опустил палец в воду совсем рядом с ее бедром. Она дернулась в сторону. Слейтер рассмеялся. Эта хищная улыбка, словно оскал пантеры.
Он рисовал пальцем круги на воде, затем дотронулся до ее лодыжки. Элоис забыла, что она сидит в уже чуть теплой воде. Он провел рукой по ее ноге, коснулся колена.
Элоис не смела вымолвить ни слова и даже не пыталась отругать его за подобную бесцеремонность. Он встал, взял полотенце, которое грелось у камина. Элоис, сжавшись в комок, сидела в воде, боясь пошевелиться.
– Вставайте, моя дорогая. Ваша кожа совсем посинела.
– Оставьте полотенце и уходите.
– Ну, если вы так настаиваете. Он бросил полотенце на стул.
– Ночная сорочка и пеньюар в шкафу.
Она не поблагодарила его. Она не хотела благодарить человека, который похитил ее, держал ее в своем доме, как в тюрьме, мучил ее тело и душу: человека, который входил в ее комнату, когда она была совершенно раздетой.
– Я ухожу, а вы заканчивайте купание.
Элоис подождала какое-то время, достаточное, как она считала, для того, чтобы он покинул комнату, затем встала из кадки, быстро вытерлась и подошла к шкафу, чтобы облачиться в то, о чем говорил Слейтер.
– О!.. – возглас восхищения вырвался из ее груди, когда она дотронулась до одежды, развешанной на серебряных крючках. Острое женское любопытство заполнило все ее существо. Гордость говорила ей, что она должна оставаться закутанной в простыню, и ей следует отказаться от всех этих подарков. Но она не могла устоять перед искушением примерить наряды. Только примерить.
Взяв в руки ночную сорочку, она вздохнула, почувствовала прохладную ласку шелковой материи. Ткань цвета слоновой кости была так легка и тонка, что, когда Элоис надела ее, сорочка окутала ее тело, словно сказочная мантилья.
В этом углу комнаты зеркала не было, но Элоис могла себе представить, как она выглядит. Она потрогала нежные кружева на манжетах. У нее никогда не было таких очаровательных вещей. Отец считал, что не следует потворствовать тщеславию дочери, покупая дорогую одежду, за исключением тех случаев, когда нужно было завлечь подходящего жениха.
Силы небесные. Что это за дом, в который она попала? Для каких целей ее здесь держат?
Она быстро расстегнула пуговицы на сорочке, дрожа от охватившей ее паники. Нужно снять этот наряд. Если Слейтер увидит ее в этой одежде, он может воспринять это как знак смирения, подчинения его воле, чего нельзя допустить ни в коем случае.
Но тогда… Будет гораздо хуже, если он вернется и застанет ее одетой в одно полотенце.
Здесь же, в шкафу, она обнаружила пеньюар, сшитый по последней моде, с квадратным вырезом, узкими рукавами и пышной юбкой. Накинув его на плечи, она застегнула спереди крючки и вышла из-за ширмы.
– Очень мило.
Элоис застыла в испуге, уставившись на Слейтера, который вовсе никуда не уходил, а сидел, удобно устроившись на ее кровати.
Гнев охватил ее. Этот человек хочет надругаться над ней. Сейчас, в этой черной комнате, на этой изящной кровати.
– Вы слишком много думаете, моя дорогая.
– Я не понимаю, о чем вы – едва слышно пролепетала она.
Слейтер встал с кровати и подошел к ней. И снова Элоис была поражена тем, как тихо он двигался.
– Я испугал вас?
– Нет.
– Вам совершенно нечего бояться. У меня нет никаких намерений относительно вашего тела, как бы прелестно оно ни было.
