Шерил Флурной - Объятия судьбы

– Мне не хотелось, чтобы твой поцелуй унес ветер, – засмеялся Дамон. – Его надо смаковать. – И он опять поцеловал ее.

Эрин и Роско молча сидели за длинным обеденным столом. Тишину нарушало лишь позвякивание посуды да монотонное тиканье огромных напольных часов.

Роско уже в который раз взглянул на них. Он был раздражен. Обед подали уже полчаса назад, а его сын и невестка еще не явились к столу!

Дворецкий принес на серебряном подносе хрустальный графин с вином.

– Эмиль, – сердито спросил Роско, – не знаешь, что задержало моего сына и его жену?

Эрин заметила, как губы дворецкого чуть тронула улыбка, однако он серьезно и почтительно ответил:

– Синьор Силоне и его супруга не придут к обеду, – сообщил он хозяину и поспешил добавить: – Мне велели оставить поднос возле спальни синьора.

Эрин показалось, что глаза Роско потеплели. Он начал разглаживать льняную салфетку, видимо, для того, чтобы скрыть удовлетворенную улыбку.

В тот же вечер, направляясь по коридору к себе в комнату, Эрин видела, что поднос с нетронутым обедом все еще стоит на низком столике у двери спальни Дамона и Темпл.

Глава 11

Дамон сидел за большим дубовым столом, склонив темную голову над книгой в кожаном переплете. Сделав последнюю запись и проставив дату, он откинулся на спинку кресла, сцепил руки на затылке и уставился в окно невидящим взглядом.

Дамон безумно устал после целого дня работы с добровольцами. Тренировки были напряженными и изнурительными, но этого требовал момент. Предстояло подготовить людей к войне, а в том, что она неизбежна, Дамон не сомневался.

В последние недели он возвращался домой поздно вечером и проводил долгие часы в кабинете, готовя донесения и посылая их с курьерами. Дамон почти не успевал поесть и очень мало спал.

Легкий стук в дверь прервал его тревожные раздумья. Он взглянул на часы. Было уже за полночь, и он радостно улыбнулся. Это, конечно, Темпл. Наверное, принесла ему поднос с мясом и сыром. Проснулась и, увидев, что муж еще не ложился, решила позаботиться о нем.

Сейчас она войдет – босая, в тонкой рубашке, с падающими на плечи волосами. Дамон с усмешкой подумал о том, что его жена почти всегда ходит босиком.

Опять послышался легкий стук, и дверь тихо отворилась.

– Дамон? – Темпл заглянула в кабинет.

– Добрый вечер, малышка, – ласково сказал он и улыбнулся.

– Я… я подумала, что ты проголодался, – объяснила Темпл.

С подносом в руках она направилась к мужу, и Дамон невольно залюбовался женой. Да, она выглядела точно так как он и представлял себе: в бледно-голубой шелковой рубашке, с распущенными волосами цвета меда, блестевшими в мягком свете лампы, и, разумеется, босиком!

Дамон расхохотался, и Темпл, вздрогнув, удивленно уставилась на него.

– Ох, Темпл, моя прелестная женушка! – Он, улыбаясь, приблизился к ней. – Дай-ка я взгляну, что ты мне принесла. – Подняв белую салфетку, Дамон увидел половину копченой курицы, колбасу, фрукты, сыр и хлеб.

– Да это же королевский пир! – воскликнул Дамон, и Темпл улыбнулась.

Ей нравилось видеть мужа веселым, слышать его раскатистый беззаботный смех. Дамон расстелил на полу шерстяной плед, поставил на него поднос, сел и протянул руку Темпл:

– Поужинаешь со мной, малышка?

Она опустилась на пол рядом с мужем, и Дамон нежно поцеловал ее.

– Вообще-то, жена, тебе уже следовало спать, – с напускной строгостью сказал он.

– Так же, как и тебе, – шутливо откликнулась Темпл.

– Видит Бог, как я хочу этого, но у меня много работы. Иногда по ночам я загружен не меньше, чем днем, – вздохнул Дамон, – но, к счастью, это скоро кончится. – Он нахмурился.

Темпл, легко коснувшись его лба, уже в который раз заметила шрам над правым глазом и, как всегда, подумала, откуда он.

– Ты устал, – прошептала она, – я очень волнуюсь за тебя, Дамон. Эта… эта война…

– Ш-ш-ш. – Он приложил палец к губам жены. – Эта война принесет свободу, Темпл, свободу и объединение нашей страны. Мой труд – ничто в сравнении с тем, что делают другие. Я всего лишь один из многих.

– Но за других мне незачем тревожиться, я боюсь за тебя. Кто-то пытается помешать тебе, сорвать твою работу.

– Хочешь вина? – спросил Дамон.

– Ч-что? – удивилась Темпл. Неужели муж не слушал ее? Она объясняет ему, что боится за его жизнь, а он спокойно спрашивает про какое-то вино!

– Не хочешь ли вина? – повторил он, заметив недоумение жены.

– Дамон, как ты можешь так равнодушно спрашивать про вино? Ты что, ничего не слышал? Я боюсь за тебя, боюсь этой войны! Ох, Дамон, я… я… – голос ее сорвался, она задыхалась от слез.

Он обнял жену, проклиная себя за то, что огорчил ее своей беспечностью.

– Прости, Темпл. – Дамон прижал к себе жену. – Не плачь, пожалуйста! Я не хотел обсуждать это с тобой. Твои страхи, увы, не беспочвенны. Однако чем больше ты будешь бояться, тем сильнее тебе предстоит страдать. Что поделать, таков мой долг! Это моя страна, и я буду служить ей. Если же попаду в беду, значит, такова воля Божья. Я не могу изменить своим убеждениям.

– Но, Дамон!..

– Примирись с этим, Темпл.

Она посмотрела на него мокрыми от слез глазами. «Да, поэтому я и люблю тебя… и так боюсь потерять». Без Дамона Темпл не представляла себе жизни.

Она обвила руками шею Дамона, а он тихо заговорил по-итальянски. Но жена не понимала его слов, только слушала его голос.

– Темпл, жизнь моя! – наконец воскликнул Дамон и нежно обнял жену, ласково гладя ее волосы. Темпл не сдерживала слез, надеясь, что они облегчат ее душу.

Поздно ночью Дамон подхватил жену на руки, отнес в их спальню, опустил на постель и поцеловал в губы. Потом отошел к окну и уставился в темноту. Темпл молча наблюдала за мужем. Когда он начал раздеваться, лунный свет упал на него, и молодая жена залюбовалась им. Скоро Дамон лег рядом с Темпл.

Она уютно устроилась в его нежных объятиях. Дамон поцеловал жену и провел рукой по ее щеке.

– Засыпай, малышка, – прошептал он, – когда мы обнимаем друг друга, нам ничто не страшно.

Темпл закрыла глаза и скоро уснула, убаюканная его ласковым шепотом.

Дамон долго лежал, глядя во тьму и с тревогой думая о войне, о долге и о Темпл, своей милой жене, которую он страстно любил. Да, без нее Дамон не мог бы жить, ибо, как он и шептал ей, она была его жизнью.

Проснувшись в третий или четвертый раз за эту короткую ночь, он снова вперил взгляд во тьму. Темпл прижималась к нему, и Дамон с улыбкой сжал ее в объятиях.

– О Темпл, любимая! – Дамон вздохнул. – Какая же ты удивительная женщина! – Он легко провел губами по ее щеке. – Огненная и вспыльчивая, неистово страстная и обезоруживающе нежная! Ты клялась, что будешь ненавидеть меня, что никогда не ляжешь со мной в постель, однако пылко бросилась в мои объятия и безраздельно отдалась мне. Можно ли надеяться, что когда-нибудь ты столь же охотно и безоглядно отдашь свое сердце тому, кто любит тебя больше жизни? – Дамон нагнулся и припал к губам Темпл в долгом поцелуе. – Я хочу твоей любви, Темпл. Мне нужна твоя любовь как воздух – чтобы дышать, чтобы жить! – прошептал он.