Джилл Барнет - Райский остров
Дети и Маргарет с Аннабель сидели, закутавшись в одеяла. Теодор сказал, что сейчас наступила пора вечерних сказок и историй.
– И тогда волк сказал, – мальчик понизил голос, – «Поросенок, открой немедленно дверь! А не то, маленький негодник, я как дуну, я как топну, так и сдую твой домишко. Он и рассыплется».
– Нападение, противозаконное вторжение в жилище, – пробормотала Маргарет.
Теодор кивнул:
– Да, он был плохой волк.
– Плохой волк, – радостно вторила Аннабель. – Демо! Демо! Плохой волк!
– Аннабель, не надо так говорить. Это плохое слово.
– Демо! – ухмыльнулась Аннабель.
Маргарет решила отступиться от ребенка. Она надеялась, что девочка еще долго не сможет произносить «р» как следует.
– Хотите знать, что было дальше?
– Что? – спросила Маргарет.
– Волк дунул, и домик из прутиков развалился, как и домик из соломы, и оба поросенка побежали к своему братцу в домик из кирпича. И...
Маргарет с недоумением посмотрела на него:
– Ты хочешь сказать, что плохой...
– Демо! – немедленно отреагировала Аннабель.
Маргарет, пропустив и на этот раз мимо ушей реплику ребенка, продолжала допрос свидетелей потерпевшей стороны:
– Как же он мог дунуть и разрушить дом из кирпича? Ну и грудь же у него!
Про себя она подумала, что если бы Хэнк сейчас слегка дунул, то хотя бы один кирпич растворился бы точно.
– Ну, нет. Все было не так. – Теодор усмехнулся.
– Он не стал дуть на кирпичный домик?
– Ух-ух! Он очень старался, дул изо всех сил, но умненький поросенок построил очень крепкий дом. Наконец, чтобы войти в дом, волк забрался на крышу и прыгнул в трубу. А знаешь, что было потом?
– Что?
Теодор смотрел Маргарет прямо в глаза. Она ждала. Чувствовалось, что мальчик хочет удивить ее.
– Поросята повесили над очагом огромный котел с кипящей водой, сняли крышку, и волк упал в него. – Глаза ребенка расширились, он прищелкнул пальцами, предвкушая драматическую концовку. – Они сварили его и съели!
– Съели волка? – Маргарет сделала гримасу. – Это ужасно.
Лидия бросила на нее мрачный взгляд.
– Мама часто читала нам эту книгу. Это самая любимая сказка Тео.
Маргарет взглянула на Теодора, который хмурился, и на Лидию, сидевшую с подчеркнуто равнодушным видом, и закрыла глаза. Она готова была убить самое себя. В этот момент она поняла, что разочаровала детей, особенно Теодора, почти так же, как Хэнк.
В часы предрассветных сумерек, до того как проснулись птицы, во время утреннего отлива, когда все они крепко спали, на остров обрушился еще один шторм. Он пришел с запада, облака немедленно закрыли небо, пошел дождь, и задул сильный ветер. Дождь застучал по песку и по жестким и гладким листьям тропических растений, а ветер завыл с ожесточением и яростью, как голодный волк. Он дунул, плюнул и повалил на землю их хижины.
Глава 11
Хэнк проснулся от запаха мокрой овечьей шерсти, который так живо напомнил ему тюрьму, что сначала ему показалось, будто он проснулся на своем лежаке в камере. Он быстро повернулся и сразу же пожалел об этом, такая резкая боль пронзила его голову.
Тогда он крепко сжал челюсти и тут же в этом раскаялся. Во рту как будто паслись тысячи обросших шерстью овец. Коза в это время подошла поближе, должно быть, хотела, чтобы он вдоволь насладился ее ароматом, и почти провела своей длинной шерстью ему прямо по лицу, потом громко проблеяла что-то победное.
Со стоном Хэнк откатился от нее подальше, в голове застучал молот, похожий на тот, которым он орудовал в каменоломне. Он схватился за голову руками и подождал немного, пока боль утихнет. Несколько раз глубоко вздохнув, Хэнк прищурился, затем открыл один воспаленный, красный глаз. Яркий солнечный свет почти ослепил его. Он потер лицо руками, но сразу же отнял их и стал с удивлением рассматривать. Они были мокрыми. Оторвав голову от земли (странно, почему ему тут же не вручили медаль за такой героический поступок?), он осмотрел себя.
Нет, ему не показалось. Он был весь мокрый, с головы до пят. Хэнк попытался сесть: делал он это медленно и осторожно, чтобы его голова тоже успела сесть с ним. Постепенно он даже смог сосредоточить свое внимание на одном предмете. Таким объектом оказалась, разумеется, коза, которая стояла очень близко от него, жевала что-то и, в свою очередь, рассматривала Хэнка. Он сначала спокойно взирал на козу, затем увидел, что из ее пасти торчит что-то металлическое. Он нахмурился. Какого черта! Что может жевать это проклятое животное? Он решил подобраться к ней поближе, но коза тут же попятилась.
– Что у тебя там?
Коза равнодушно передвинулась.
Хэнк пробормотал что-то изысканное и двинулся ползком вперед. Животное отошло и остановилось, все еще что-то жуя.
– Эй ты, иди сюда! Сюда давай!
Коза моргнула.
– Иди к папочке.
Опять все началось сначала: он выдвинулся вперед, коза подалась назад. Хэнк полз на четвереньках, явно надеясь на успех. Он смотрел козе прямо в глаза. «Один, два, три!» Он бросился вперед. Коза также моментально переместилась назад. Хэнк приземлился. лицом точно в островок водорослей. Он кожей чувствовал, что коза стоит над ним. Стараясь глубоко дышать, он медленно приподнял голову. Как раз в это мгновение что-то твердое ударило его в затылок. Хэнк заскрежетал зубами от боли и посмотрел вслед спокойно удалявшейся козе. А рядом с ним на песке лежал серебряный флакон.
Он сел и потер ушибленное место. Нахмурившись, взял бутылку и повертел ее в руках. На ней были видны следы зубов, когтей и какие-то царапины. Но в целом ничего интересного. Старая бутылка, похожая на ту, которую он выбросил за борт. Никаких украшений, драгоценных камней – ничего. Хэнк глубоко вздохнул, огляделся и чуть не зарылся снова носом в песок. Он выронил бутылку и стал оглядываться по сторонам.
– Какого черта?
Его хижины не было. Не было крыши, не было стен. Все как будто испарилось. Остался только каркас из бамбука. Хэнк с трудом поднялся, его ноги по щиколотку увязли в иле и влажных водорослях. Он огляделся и понял, что прошел сильный шторм. Вокруг остова его хижины валялись ветки деревьев и пальмовые листья, которые еще вчера были стенами его жилища. Некоторые даже были отнесены на несколько метров ветром и торчали теперь из кустов.
Пар поднимался от земли, покрытой лужами от недавнего дождя. Хэнк повернулся и посмотрел в ту сторону, где вчера стоял чум Смитти. Все шесты, составляющие основу строения, развалились. На месте чума лежала громадная гора циновок из листьев и травы, прикрывавших сундуки и чемоданы, которые натаскала в свое жилище Смитти. Хэнк выругался и побежал через поляну, опасаясь, чтй под всем этим погребены дети и Смитти, но, не добежав немного, понял, что там никого нет, и тогда помчался вдоль пляжа. Вскоре, однако, он остановился, так как услышал взрывы веселого смеха совсем рядом.
