Джулия Росс - Грешный любовник
– Вы можете гарантировать, что мы не перевернемся? – Слова ее отнесло ветром.
– Нет, – ответил он, трезвый как стекло. – Разумеется, не могу. Помолчите, сэр, мне надо поговорить с лошадьми.
Серые мчались стремительным галопом, взметая снег железными подковами. Дав непрестанно говорил им что-то ласковое, будто нашептывал нежные слова на ухо любовнице:
– Все хорошо, мои милые, мои храбрые, мои красивые! Спокойнее, родные мои. Спокойнее. Легче. Ну идите ко мне. Идите ко мне. Спокойнее. Спокойнее. Легче. Вот так совсем славно!
Сначала одно прижатое ухо дрогнуло, затем второе, и вот они встали ровно, как если бы лошади черпали успокоение в звуке его голоса. Их панический, неровный галоп сменился сильным, ровным бегом, столь же быстрым и неудержимым.
Он был трезв и великолепен. Проклятый!
Потихоньку мерины подчинялись своему вознице. Дав правил вожжами мягко, легко и с завидным искусством. Хлыст он использовал деликатно и очень точно: для него он служил способом сообщения, а не наказания. Бубенчики начали звенеть в лад, и ритм звенящих аккордов складывался, как ни странно, в стройную музыку. Остальные тройки все еще не вышли из безумной скачки, но серые находились теперь под надежным контролем.
Далеко впереди костры отмечали первый крутой поворот, огибавший лесонасаждения. Трое саней по очереди влетали в полосы света. Их следы петляли и пересекались, словно на снегу валялась спутанная бечева. Сильвия посмотрела назад. Дав оставлял след прямой как стрела, и шел он точно по центру.
С каждым шагом серые нагоняли Чарлза Мейхью. Сани Хартшема шли впереди него, сразу за санями лорда Боуна, который возглавил гонку с самого начала. Сани Мейхью дернуло, полозья подпрыгнули в колеях.
– А теперь пошли! – прошептал Дав. – Пошли, мои храбрые мальчики!
Мейхью отчаянно взмахнул хлыстом. С громким хрустом давя полозьями снег, Дав и Сильвия промчались мимо, оставив его позади. Впереди гнедые лорда Боуна, скользя копытами, вошли в поворот, но Хартшем, глубоко вспахивая полозьями снег, обошел их с внутренней стороны. Некоторое время две тройки шли голова в голову. Но гнедые взяли шире, и сани Хартшема вырвались вперед.
Теперь новый любовник Мег возглавил гонку.
Рука Дава согнулась – он ослабил вожжи. Шурша полозьями, их сани вошли в поворот по следам Хартшема.
Почувствовав, что полозья дрожат и поднимаются, Сильвия сильно накренилась на сторону. Подняв целое облако снега, они почти обошли лорда Боуна. Хартшем оставался впереди. /
– Отлично проделано! – оценил Дав. – Ты мне подойдешь.
Она ощутила прилив странной гордости.
– Благодарю вас, – ответила она. – Может, мы и не разобьемся?
– Об этом и речи не было.
Вдруг где-то позади них раздались громкие проклятия. Сильвия оглянулась.
– Три, – прокомментировал Дав и добавил: – Молодому Чарлзу Мейхью явно не сумели привить в детстве хороших манер.
Сани Мейхью перевернулись, выходя из поворота. Возница и сопровождающий выбрались из-под обломков, побежали к своим лошадям и схватили их под уздцы.
Снег летел в лицо, ледяными иголками колол щеки. Опьяненная одной только радостью, Сильвия засмеялась.
– Так-то лучше, – похвалил Дав. – Ну, теперь пойдет веселье!
Она посмотрела ему в глаза, которые так и сияли. Блаженное тепло заливало ее, какое-то безумное исступление.
– Мы догоняем Хартшема!
– Мы обойдем его на следующем повороте.
– А пока вы намеренно позволяете ему идти первым, сберегая силы нашей тройки, которая идет по его следу, а не по целине?
– Именно. Хотя Боун поступил еще умнее: его тройка бежит по вдвойне накатанному следу.
Дав что-то сказал лошадям. Серые мерины в ответ снова наддали, и Боун остался далеко позади.
Сани летели, словно и не касались земли. Какой восторг! Неудивительно, что мужчины любят играть в такие безумные игры!
Сильвия снова засмеялась и услышала, как Дав отозвался радостным криком. Теперь они действовали с идеальной слаженностью.
Серые мчались быстрее, еще быстрее. Впереди ходко бежала тройка Хартшема. Костры отмечали поворот налево, затем круто направо, через маленький мостик. Хартшем наклонился вперед и щелкнул хлыстом, но серые уже поравнялись с его санями. Снег так и летел из-под полозьев. Высоко в небе смеялась луна. Дав двинул по внутренней стороне, когда обе тройки выскочили на первый поворот.
Сильвия взглянула на решительное лицо Хартшема, когда тройки побежали голова в голову – шесть лошадей, с огромной скоростью заворачивающие к чернеющему потоку. Каменная арка моста очень узкая. Двое саней не могли проехать по нему рядом: только одни, те, что вырвутся вперед.
Весело сверкая глазами, Дав вновь обратился к лошадям ясным и спокойным голосом, перекрывавшим звон бубенцов:
– Ну, мои прекрасные, птицы мои, теперь пошли!
Вспарывая ночь, серые рванули и оставили Хартшема позади. Они мчались к последнему повороту. Мост доставался им! И она получит лошадь! И сможет проследить за Давом, когда он в очередной раз скроется среди таинственных улиц Лондона!
Гнедые нагоняли их снова. Прижав уши, они летели, почти распластавшись над землей. Когда тройка Дава гладко вошла в последний поворот, Хартшем принялся дергать вожжи.
Задирая покрытые пеной морды, разевая раздираемые удилами рты, его обезумевшие гнедые, вместо того чтобы повернуть, рванули сломя голову вперед, мимо каменных арок моста, и влетели прямо в реку. Лошади Хартшема заскользили копытами, лед под ними проломился, и они оказались по колено в черной воде. Сани опрокинулись, деревянные ободья с хрустом переломились, давя бубенчики. Лорд Хартшем и его камердинер исчезли под обломками саней.
– Два, – проговорил Дав, когда копыта его серых благополучно загрохотали по камню моста. – О, проклятие!
Костры впереди ярко освещали путь к победе. Три роскошных мерина готовы украсить конюшню Дава, причем один из них в качестве собственности его секретаря. И, однако, он заставил лошадей сделать/круг, поворачивая назад. Жучье-зеленый камзол мелькнул мимо них, когда лорд Боун промчался по мосту мимо последнего костра. Скрипя полозьями, сани его скрылись в ночи.
– Прости, Джордж, – извинился Дав. – Мы только что проиграли гонку.
Он остановил серых. Прежде чем он увидит, какое у нее лицо, Сильвия соскочила с саней и, подбежав к мордам лошадей, взяла их под уздцы. Позорные слезы жгли ей глаза. Они проиграли. Дав вышел из гонки.
Бархатные морды дышали теплом и невинностью ей на руки, а Дав между тем скользил по берегу вниз, к обломкам саней в реке. Лорд Хартшем сумел выбраться из воды. Новый любовник Мег стоял, опершись рукой о каменную стену моста, и смотрел на обломки своих саней.
