Барбара Картленд - Деньги, магия и свадьба
Она ни о чем не думала и ничего не пыталась понять. Она знала только, что всем существом тянется к чему-то прекрасному, великолепному, звучащему в ушах божественной музыкой.
Олетта почувствовала, как руки герцога сжали ее еще крепче, а его губы, до этого мягкие, стали требовательными и настойчивыми. Она подумала, что теперь он всецело завладел ею и ей остается только дать ему все, что он пожелает.
— Дорогая моя, ненаглядная! — прошептал герцог. — Я пытался перебороть себя с первой минуты, как только увидел тебя.
— Это правда… ты чувствовал себя… так? — едва слышно спросила Олетта.
— Когда я вошел сюда и впервые увидел тебя, — сказал герцог, — я понял, что в жизни не видел никого красивее.
— А… потом?
— Я знал, что нашел то, что так долго искал, но не надеялся обрести. И тут появилась ты, такая же, как сейчас, прекрасная, ни на кого не похожая…
— И я… думала то же самое о тебе…
— Я и в самом деле не такой, как другие! — с неожиданной твердостью произнес герцог. — Я отличаюсь от них тем, что у меня есть ты. Ты моя! Я знаю это, как знаю, что я дышу и живу!
Он вновь начал целовать ее, страстно и властно, и Олетта дрожала всем телом — но не от страха, а от наслаждения, огнем бежавшего по ее жилам. Ей казалось, что она только сейчас ожила и увидела, что мир совсем не похож на тот, к которому она привыкла.
— Я… люблю… тебя! — произнесла она много позже, когда почувствовала, как сердце герцога бьется у ее сердца.
Герцог не ответил. Он поднял ее на руки и отнес на диван, стоящий у гаснущего камина. Он сел и, качая Олетту, словно ребенка, провел губами по ее мягкой коже, по оцарапанной щеке, целуя глаза, маленький прямой нос и снова губы.
— Я люблю тебя! — низким голосом произнес он. — Я тебя обожаю. Только теперь я понял, что никогда и ничего не желал так сильно, как желаю тебя.
— Этого не может быть, — прошептала Олетта.
— Почему? — удивился герцог. — Должно быть, мы знали, что судьба сведет нас, и ничего нельзя с этим поделать.
— А ты хотел бы… хотел бы этого избежать? — тихо спросила Олетта.
— Во всем мире, кроме тебя, для меня никто не существует, — ответил он и снова начал ее целовать. Он целовал ее до тех пор, пока она не почувствовала пламени, разгорающегося в нем, и не ощутила в себе ответную огненную волну.
Поцелуи герцога участились, и Олетта, немного испугавшись, протестующе вытянула руки. Герцог поднял голову.
— Я напугал тебя, дорогая? — виновато спросил он. — Прости, но я не могу словами выразить, что ты для меня значишь. Это какая-то странная и необъяснимая магия.
— Я рада, так счастлива! — прошептала Олетта. — Я не знала, что поцелуи могут быть такими приятными… и великолепными!
— Тебя никогда никто не целовал? Олетта улыбнулась и покачала головой.
— Дорогая моя, судьба велела мне быть первым мужчиной в твоей жизни, точно так же, как и первым, кому ты будешь принадлежать.
Он помедлил и добавил:
— Я прожил на Востоке слишком долго, чтобыне понять, что это не первая наша встреча. Я не в первый раз вижу твое прекрасное лицо и необычные глаза. Они захватили меня, и я понял, что никогда больше не буду свободен.
От этих слов у Олетты перехватило дыхание.
— Я люблю тебя, — сказала он, — но, наверное, мне… мне пора спать.
— Да, конечно, — согласился герцог, — но знала бы ты, как мне тяжело расставаться с тобой даже на миг!
Он отпустил ее и, когда Олетта села, произнес:
— Завтра мы снова поговорим, но у нас впереди все равно целая жизнь.
Взволнованная, Олетта с неосознанной нежностью опустила голову герцогу на плечо и почувствовала, как его губы касаются ее лба. Герцог встал.
— Не хочу утомлять тебя, моя драгоценная, — сказал он. — Я должен отправить тебя в постель и проследить, чтобы мой незадачливый кузен уехал сегодня же утром, до того как ты проснешься.
Герцог умолк, а потом, словно только что вспомнив об этом, спросил:
— Ты нашла что-нибудь? Ты действительно что-то прятала от него?
— Я прятала это для… тебя, — ответила Олетта. — Я нашла первое издание Шекспира и женевскую Библию. Это очень ценные книги!
— Ты не шутишь? — воскликнул герцог. — Дорогая моя, как это все упрощает!
Олетта слишком хорошо понимала, что он имеет в виду, но все же переспросила:
— Ты хочешь сказать, что… что потратишь эти деньги на Гор?
— Я хочу сказать, что теперь я могу на тебе жениться и при этом не выглядеть эгоистом, — ответил герцог и, улыбнувшись, добавил: — Я собирался сделать это в любом случае, но раз ты нашла такие ценности, это, как я уже сказал, многое упрощает.
— Эти книги стоят огромных денег, — уверенно произнесла Олетта. — А ведь здесь могут найтись и другие…
Но герцог, казалось, не слушал ее. Он смотрел на нее с таким выражением лица, что Олетта смутилась.
— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей! — сказал он. — Когда мы поженимся? Ведь нужно спросить согласия твоего отца?
Только тут Олетта вспомнила, сколько всего придется ей объяснять. В полной растерянности она предложила:
— Давай я покажу тебе… книги. Наверное, тебе лучше взять их… взять их к себе в спальню.
— Конечно! — согласился герцог. Однако вид у него по-прежнему был отсутствующий, а глаза не отрывались от ее губ.
Внезапно он притянул Олетту к себе и начал целовать, яростно, чувственно, требовательно, так, словно боялся ее потерять.
Глава 6
Сидя в Лондонском поезде, Олетта думала, что вела себя очень умно.
Никогда еще ей не приходилось делать что-то самостоятельно, и теперь она чувствовала, что в ней просыпается американская кровь, которая придавала сил во всех неприятностях.
Покинув герцога и отправившись спать, она потеряла всякую способность рассуждать; ей казалось, что она попала в волшебную сказку, окружившую ее тысячью радуг, от блеска которых слепли не только глаза, но и сердце.
Она знала, что герцог чувствует то же самое, потому что, даже получив найденные ею книги, он взглянул на них не слишком внимательно. В основном его глаза были прикованы к ее губам, словно в мыслях он продолжал ее целовать.
— Мы обсудим все завтра, — почти механически проговорил он, и Олетта поняла, что отпустить ее ему было так же трудно, как ей самой трудно было уйти.
Рука об руку они подошли к двери библиотеки, и только тут Олетта вспомнила, что на ней один пеньюар, и лакей в холле не должен ее увидеть.
Они с герцогом так хорошо понимали друг друга, что он прочитал ее мысли прежде, чем Олетта заговорила. Герцог улыбнулся и произнес:
— Ты выглядишь прекрасно, моя дорогая. Твои волосы — словно заклятие, околдовавшее меня навеки. И все-таки мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь, кроме меня, видел тебя одетой в этот наряд.
