Анн Голон - Анжелика. Тени и свет Парижа
Анжелика незаметно отошла подальше. На ее висках выступили капельки пота. Она сразу же узнала Бертиль, горничную графини де Суассон; именно эта девушка несколько месяцев тому назад вела с ней переговоры о продаже Куасси-Ба.
— У тебя что-то есть для меня? — спросил Гнилой Жан.
С многообещающим видом девушка сняла покрывало с корзины, которую лакей поставил на стол, и достала новорожденного младенца.
— Вот, — сказала она.
Гнилой Жан придирчиво взглянул на товар.
— Толстый, ладный, — произнес он с недовольной гримасой. — Клянусь честью, я не смогу дать за него больше тридцати ливров.
— Тридцать ливров! — возмущенно воскликнула девица. — Слышишь, Гиацинт? Тридцать ливров! Нет, ты что, на него даже не посмотрел? Ты уже не способен оценить товар, который я тебе приношу!
Она развернула пеленку и продемонстрировала при свете пламени совсем голенького новорожденного.
— Посмотри на него хорошенько.
Разбуженный малыш слабо зашевелился.
— Ой! — воскликнула Полька. — Да у него член черный!
— Это сын мавра, — прошептала служанка, — полукровка. Ты знаешь, какими они вырастают красивыми, эти мулаты с золотой кожей! Таких не часто увидишь. Вот исполнится ему шесть или семь лет, и ты сможешь перепродать его намного дороже, например в пажи.
Бертиль зло усмехнулась и добавила:
— Кто знает? Возможно, ты сможешь продать ребенка его собственной матери, графине де Суассон.
Глаза Гнилого Жана загорелись от жадности.
— Ладно, — решил он. — Я дам тебе сто ливров.
— Сто пятьдесят.
Гнусный торговец вплеснул руками.
— Ты хочешь меня разорить! Только представь, во сколько мне обойдется его воспитание, особенно если я собираюсь вырастить мальчишку толстым и сильным?..
Последовал отвратительный торг. Чтобы добиться своего, Бертиль положила ребенка на стол и, уперев руки в боки, предложила всем присутствующим взглянуть на младенца, что бандиты и сделали, правда, с некоторой опаской. За исключением очень темных гениталий, ребенок ничем не отличался от любого другого новорожденного. Лишь кожа его казалась слегка красноватой.
— И вообще, кто мне подтвердит, что это действительно мулат? — заявил Гнилой Жан, исчерпав все аргументы.
— Я тебе клянусь, его отец был чернее, чем дно у котелка.
Фанни-Крольчиха испуганно вскрикнула:
— Ой! Я бы умерла от страха. Как твоя хозяйка только смогла…
— А правду говорят, что мавру достаточно взглянуть в глаза женщине, и она уже забеременеет? — спросила Полька.
Служанка зашлась в приступе ехидного хохота.
— Ага, говорят… И даже наперебой повторяют и в Тюильри, и в Пале-Рояль, с тех самых пор, как стала заметна беременность моей хозяйки. Этот слух дошел даже до покоев самого короля. Его Величество заметил: «В самом деле? Для этого, я полагаю, необходим очень глубокий взгляд». И, встретив мою хозяйку в своей приемной, повернулся к ней спиной. Можете себе представить, как это разозлило графиню де Суассон! Она ведь так надеялась прибрать короля к рукам! Но он просто в бешенстве с тех самых пор, как начал подозревать, что мужчина с черной кожей обладал мадам де Суассон точно так же, как и он сам. И, что самое ужасное, ни муж, ни любовник — этот мерзавец маркиз де Вард, не желают признавать свое отцовство. Но моя хозяйка изворотлива, она сумеет остановить сплетни. Прежде всего, официально она должна разродиться лишь в декабре.
Бертиль уселась, оглядев присутствующих торжествующим взглядом.
— Полька, налей-ка мне стаканчик, я сейчас расскажу. Так вот. Все не так уж сложно. Достаточно уметь считать на пальцах. Мавр оставил службу у моей хозяйки в феврале. Если она родит в декабре, то, значит, он никак не может быть отцом ребенка, не правда ли? Графине лишь остается ослаблять корсет на платье и жаловаться: «Ах! Моя дорогая, этот ребенок так брыкается. Он меня измучил. Даже не знаю, смогу ли отправиться сегодня вечером на королевский бал!» И потом, в декабре, — роды. С большой помпой, быть может, даже в Тюильри. Вот тогда-то, Гнилой Жан, ты должен будешь продать нам самого свеженького однодневного младенчика. Его отцом может быть кто угодно. Главное, чтобы он был белым. Так мы докажем всем, что мавр тут ни при чем. Все знают, что в феврале король сослал его на галеры.
— А за что он угодил на галеры?
— Из-за одной грязной истории с колдовством. Он был в сговоре с колдуном, которого сожгли на Гревской площади.
При всем своем самообладании Анжелика не удержалась и бросила быстрый взгляд на Николя. Но тот пил и ел с полным равнодушием. Тогда молодая женщина еще сильнее забилась в тень. Ей очень хотелось уйти из зала, но в то же время Маркиза Ангелов умирала от желания услышать продолжение рассказа.
— Да уж, грязная история, — продолжила Бертиль, понизив голос. — Этот чернокожий дьявол умел наводить порчу. Именно за это его и осудили. Потому-то даже Лавуазен отказалась помочь моей хозяйке, когда та пришла к ней и попросила вытравить плод.
Карлик Баркароль вскочил на стол рядом со стаканом служанки.
— Оп! Я видел эту даму и тебя тоже; я видел тебя много раз, моя прелестная кудрявая лисичка. Я — тот маленький демон, что открывает дверь в доме предсказательницы, моей знаменитой покровительницы.
— Действительно, и я тебя узнала, твою дерзость нельзя забыть. Лавуазен не захотела помочь графине избавиться от ребенка, потому что та носила под сердцем сына мавра.
— Откуда же она про это узнала? — спросила Фанни.
— Она все знает. Она ведь колдунья. Ей лишь стоило взглянуть на линии руки моей хозяйки, и она тут же ей все рассказала, — с испугом добавила служанка. — Что это будет ребенок смешанной крови, что черный мужчина, зачавший его, сведущ в тайнах магии, что она не может его убить, иначе навлечет на себя несчастье, хотя и сама колдунья. Моя хозяйка сильно огорчилась: «Что же мы будем делать, Бертиль?» — спросила она у меня. Она была вне себя от ярости. Но Лавуазен не уступила. Колдунья сказала только, что поможет моей хозяйке разродиться, когда придет время, и сделает так, что об этом никто не узнает. Но больше она ничем не может помочь. И потребовала кучу денег! Все случилось прошлой ночью в Фонтенбло, куда весь двор переехал на лето. Лавуазен пришла с одним из своих подручных, колдуном, которого зовут Мудрец. Моя хозяйка родила в маленьком домике, принадлежащем семье Лавуазен, он находится совсем рядом с замком. На рассвете я проводила хозяйку обратно в замок. И вот уже рано утром она, наряженная, с подведенными глазами предстала перед королевой, как это и положено, ведь мадам де Суассон возглавляет свиту Ее Величества[27]. Ее появление озадачит многих придворных, которые сейчас так надеются увидеть хозяйку в затруднительном положении. Им придется прекратить грязные сплетни. Госпожа де Суассон по-прежнему беременна и родит лишь в декабре, причем совершенно белого ребенка, и, возможно, господин де Суассон признает его своим.
