Розмари Роджерс - Последняя и вечная любовь
Скорее бы все это закончилось! Притворяясь, что слушает музыку, Джинни наблюдала за Стивом и Анной. Они, нагнувшись друг к другу, о чем-то шептались. Черт с ними, лишь бы убраться отсюда! И страсть, и ярость уже исчезли, не оставив в ней ничего, кроме опустошенности.
Пусть Стив берет Анну, и пусть она удерживает его при себе столько, сколько сможет, лишь бы закончился этот вечер!
Во время последнего антракта Джинни вступила в беседу с доном Игнасио, желая привлечь его внимание. Но сейчас он вышел из ложи вместе с сенатором, чтобы принести дамам охлажденного шампанского. После этого он пересел поближе к Джинни.
О, ведь и она прекрасно умела флиртовать! Теперь она повернулась спиной к Стиву, давая ему понять, что он для нее больше не существует. Благодаря шампанскому Джинни вдруг так оживилась, что вскоре вскружила голову дону Игнасио.
— Шампанское в таких хрупких бокалах! И как только вы ухитрились донести их, сеньор? Я люблю шампанское, хотя из-за него часто делаю глупости.
— Вы совсем не кажетесь легкомысленной, сеньора. По-моему, вы одна из самых умных женщин, каких я когда-либо встречал. И если позволите старику сделать вам комплимент, то замечу, что ваш ум и красота представляют большую опасность для мужчин.
— Какой же вы старик, дон Игнасио! Уверена, что этого не думает ни одна женщина. Я всегда предпочитала общество зрелых мужчин.
Дон Игнасио представлял себе жену Стива Моргана типичной американкой, напористой и невоспитанной. Сейчас он был приятно удивлен, хотя и не понимал, почему Стив предпочитает ей Анну, хотя и хорошенькую, но отнюдь не столь эффектную. Может, он наказывает жену за какую-то измену, платя ей той же монетой?
Впрочем, эти сомнения не отразились на лице дона Игнасио, проницательного и сильного человека, основателя сахарной империи, которую он намеревался сохранить, несмотря на кубинские события. Он привык всегда идти своим путем и добиваться всего, чего захочет. Дон Игнасио знал, что может добиться и явно несчастной миссис Морган. Что же касается Анны…
Тут он вздохнул… Анну он сам выбрал в жены своему сыну Алонсо, отчаянному сорвиголове… Она была девственницей, великолепно одевалась и ездила верхом, что особенно ценил дон Алонсо. Но увы, женившись, Алонсо так и не стал настоящим мужчиной и вскоре погиб в результате несчастного случая во время одной из верховых прогулок, оставив Анну вдовой, нуждающейся в утешении.
Дон Игнасио очень страдал, потеряв этого сына, любимца матери. Но у дона Игнасио оставались еще два старших сына, которые могли унаследовать его имя и состояние; они не отличались столь буйным и несдержанным нравом, как Алонсо. Бог дал. Бог взял. Жизнь бывает очень сурова, и ничего уж тут не поделаешь, а оставшиеся в живых должны пользоваться тем, чем не смогли воспользоваться мертвые.
Придя к такому выводу, дон Игнасио утешил вдову сына, благодарно отзывавшуюся на ласку. Переспав с ней, дом Игнасио не испытал ни малейшего смущения, ибо она сама хотела этого; а он чувствовал ответственность за ее судьбу. Когда Анна наскучила ему, он не мешал ей заводить любовников, причем некоторых находил для нее сам, втайне от нее. Отправившись по делам в Новый Орлеан, он взял ее с собой, решив найти ей подходящего мужа. Сейчас он размышлял, не достиг ли намеченной цели. Развод был вполне возможен, к тому же в свое время сам дон Франсиско Альворадо выбрал Анну в невесты своему внуку и наследнику.
Когда Джинни осушила второй бокал шампанского и дон Игнасио наполнил ей третий, она почувствовала, что этот вечер доставляет ей удовольствие. Вместе с тем Джинни поняла, что ненавидит и презирает Стива и ей гораздо больше нравится дон Игнасио, без сомнения, оценивший ее по достоинству.
То, что свекор Анны увлекся его женой, отнюдь не ускользнуло от внимания Стива. Однако его удивило, почему флирт Джинни с другим мужчиной приводит его в бешенство. Уж не опасается ли он за свою честь? О нет, Джинни раздражает его с тех пор, как появилась в его жизни!
Когда они все поднялись, собираясь покинуть театр, Стив подал Джинни накидку и словно невзначай коснулся ее плеч. Ему вдруг неудержимо захотелось обнять ее, но он счел это минутной слабостью — черт подери, это сама Джинни была его слабостью, ибо лишала способности руководствоваться логикой и трезво рассуждать. Стив понял, что она ускользает от него, и повернулся к Анне, предложив ей руку. К дьяволу Джинни, ей следует преподать хороший урок! На этот раз он будет беспощаден.
Все три пары держались вместе, смешавшись с толпой людей, выходивших из театра.
Сенатор Брендон взглянул на свои золотые часы и сунул их в жилетный карман — привычный жест, которого никто не заметил бы в иной ситуации. Соня побледнела, а Джинни ощутила озноб, хотя закуталась в тяжелую шелковую шаль. Заметив это, дон Игнасио наклонился к ней и шепнул: «Вы замерзли? В моем экипаже есть меховое манто…» Она что-то рассеянно ответила. Как объяснить этому милому, любезному джентльмену, что она вздрогнула не от ветра, а от страха? Видимо, полночь близилась, ибо сенатор стал проявлять явное нетерпение, а лицо его заметно омрачилось. Боялся ли он? И что имел в виду мистер Бишоп, говоря, что дуэль не состоится?
— Смотрите, вот наш экипаж! — воскликнула Анна, игриво взглянув на Стива. — Мы поужинаем все вместе?
Когда спускались по лестнице, у Джинни с плеч соскользнула шаль, и дон Игнасио нагнулся и поднял ее. Только потом Джинни поняла, что это спасло ему жизнь, но в тот миг увидела лишь мгновенную вспышку и услышала звук выстрела.
Одни закричали, другие, онемев, застыли на месте, но через минуту все пришло в движение и началась паника. Лошади ржали и становились на дыбы, перепуганные кучера пытались их удержать, чтобы они не смяли разбегающихся в ужасе людей. Зазвучали истерические вопли:
— Это мятеж!
— Они стреляют в нас!
Джинни стояла неподвижно, все еще не понимая, что происходит, как вдруг кто-то сильно толкнул ее, и она, упав на колени, услышала раздраженный голос Стива:
— Какого черта! Ты что, совсем не соображаешь? Хочешь, чтобы и тебя пристрелили?
Пристрелили? Что он имел в виду? Кого пристрелили? Она почувствовала у себя на плечах чьи-то руки и заткнула уши, чтобы только не слышать этих беспрерывных воплей.
— Нет, нет, не-е-е-е-т! — Почему у Сони опять истерика?
Джинни попыталась встать на ноги, но дон Игнасио удержал ее.
— Нет, сеньора, пожалуйста, не смотрите! — Он был очень возбужден. — О Боже, ведь это предназначалось для меня! Если бы я в тот момент не наклонился…
— Кто?.. — крикнула она, вырываясь из его рук, но услышала незнакомый голос:
