Мередит Дьюран - Не отрекайся от любви
Но она не почувствовала металлического жала. Джулиан решительно потянул вниз ее косу… потом резкий непонятный рывок… и, потеряв равновесие, Эмма качнулась вперед. Поймав ее за локоть, Джулиан помог Эмме удержаться на ногах.
Она не понимала, что случилось, но солдаты расхохотались. Тот, у которого была винтовка, с гоготом шагнул вперед. Джулиан что-то бросил ему. Ее косу. Боже милостивый, он отрезал ей волосы! Ее руки взлетели к голове. Как она сразу не сообразила? Ведь стало так легко! Ее волосы… он отдал ее волосы этому негодяю…
Священник бросил винтовку Джулиану. Тот поймал ее ловким движением, но целиться ни в кого не стал.
У Эммы подгибались колени. Когда она осела на землю, сипаи спускались вниз по лестнице.
* * *Они взяли лошадей сипаев. Очевидно, мужчины посочувствовали Джулиану. Он сказал им, что Эмма его пленница, и они отдали ему лошадей убитых англичан, чтобы ему легче было скрываться от британских патрулей.
Эмма плохо помнила эту поездку. Ни страх, ни любопытство не могли одолеть чувства обреченности. Когда смерть кажется неизбежной, каждый делает только то, что должен делать.
Когда поднялась луна, они остановились у развалин древнего величественного здания. Намотав поводья лошади на обломок колонны, Эмма бродила среди опрокинутых плит. В свете луны розовый песчаник казался призрачно-бледным. Ночной ветер вздыхал в руинах.
Наконец Эмма высмотрела в разрушенной стене маленькую нишу и расположилась в ней. Плечи Эммы едва втиснулись в углубление, но каменные объятия приостановили сотрясавшую ее дрожь. Неровные концы волос болтались по плечам, она нервно дергала пряди.
Шли минуты… часы, может быть, столетия… Эмма теряла счет времени здесь, в этой диковинной стране, где бесплодная пустыня скрывала обломки дворца могущественного владыки. Где ночь не простиралась мягко над землей, а резко падала на пылающее закатом небо, погружая мир в черноту, испещренную бесчисленными звездами.
Зрелище было тягостным. Сложив руки на согнутых коленях, Эмма чуть покачивалась.
Как одинока она здесь! Эмма ощущала гнетущую беспредельность бесплодной равнины, всепоглощающую пустоту. Когда-то эти руины, должно быть, были центром какого-то грандиозного сияющего мира… неспособного в своем блеске задуматься о собственном конце. Смеющиеся мужчины и женщины, правившие здесь, изумились бы дерзости предсказателя, скажи он о забвении, которым накажет их время.
В конце концов, все исчезает. И все исчезают.
– О чем вы думаете? – негромко спросил Джулиан.
Эмма подняла голову. Он был слишком большой, чтобы устроиться в нише, поэтому сидел на земле, поджав скрещенные ноги. Не английская поза. Джулиан без труда убедил сипаев, что одной с ними крови. Они решили, что она его пленница. Что он тоже убивал англичан в эти дикие дни мятежа.
О чем она думает?
– О том, что совсем не знаю вас, – мягко сказала Эмма.
Луну закрыло облако, помешав ей разглядеть лицо Джулиана, понять реакцию. Только слабый намек и легкая тень подсказывали, что он на нее смотрит. Но что пользы от созерцания, когда внешний вид вводит в заблуждение? Джулиана нельзя охарактеризовать по внешности, имени или по тем моментам, в которые она могла его наблюдать. Даже его теперешнее молчание было для Эммы незнакомым. Она никогда не видела человека, который был бы так тих и недвижен.
Но все это напрасно. Хоть Джулиан и умеет быть незаметным, он все равно будет привлекать внимание. Некоторым людям не избежать критики, потому что они никогда не сумеют полностью войти в ту роль, которую навязывает им общество.
Эмма анализировала свои чувства. Смешанная кровь Джулиана не внушала ей отвращения. Ведь именно это спасло ей жизнь. Но все равно это ее нервировало. И Джулиан с его индийским происхождением, и вся эта непонятная страна вызывали у нее чувство ужасной беспомощности и уязвимости, ощущение, что она всем бросается в глаза, выставлена напоказ. И глаза Джулиана даже в темноте видят больше, чем она хотела бы показать.
– Я не могу возражать, ведь вы лучше знаете, что чувствуете, – серьезно сказал он. – Если я кажусь вам незнакомцем, значит, так и есть.
Эмма сжала кулаки, отвлекаясь на боль от впившихся в кожу ногтей, потом поднесла руки к губам.
– Разве вы не могли облегчить ситуацию? Не могли сказать: «Эмма, вы меня знаете, я вместе с вами, и то, что сделал, я сделал только для того, чтобы спасти вам жизнь»?
Его вздох можно было принять просто за дыхание.
– Потому что это вы уже знаете. Вы подразумеваете нечто другое, когда говорите, что я для вас незнакомец.
Эмма уронила руки.
– И что же я подразумеваю? О чем еще я могла думать, когда вы так себя ведете?.
Смех Джулиана был холодным и страшным.
– Вы действительно хотите, чтобы я читал в вашей душе? Хотите, чтобы я объяснил, почему вас ужаснуло, что я вел переговоры с теми сипаями? Почему вам было бы легче, если бы я убил их, чем увидеть, что я отдал им вашу косу? – Пауза была беспощадно точна. – Или вы хотите, чтобы я задавался вопросом, переменилось ли бы ваше мнение, если бы мы говорили об убийстве белых?
Эмма ударила ладонью по камню.
– Нет! Это неправда.
– Тогда не заставляйте меня предполагать. Скажите сами.
Воздух вырвался из ее легких, похоже, она на целую вечность задержала дыхание.
– Я не знаю, как вас понять! То вы тот человек, с которым я познакомилась в саду Эвершамов, а в следующий миг вы абсолютно другой!
– Ясно, – помолчав, сказал Джулиан. – Если вы решили что-то понять во мне, то предстоящие дни будут для вас нелегкими. Я не только английский аристократ, Эмма. Я родился в этой стране и много лет знал только два слова по-английски: свое имя и фамилию. – Его слова, набирая скорость, звучали все резче. – И должен сказать, если вы думаете, будто я изменился к худшему, сбился с пути, то вы очень ошибаетесь. Человек, которого вы встретили в Дели, тот, кого, по вашему мнению, вы знаете… этот маркиз Холденсмур – это только роль. Он тот, кем я был вынужден стать. – Его голос смягчился. – Конечно, я сделал то, что сделал, для того чтобы спасти вам жизнь. Думаете, я горел желанием отрезать вам волосы? Но сипаи хотели надругаться над вами. Я мог схватиться с ними, чтобы предотвратить это. Я думал об этом. Но шансы были неравны. Вероятно, они убили бы вас. Возможно, изнасиловали бы. Но вы должны понять, что они хотели сделать с вами то, что англичане делали с ними. Эмма, эта земля была раздавлена англичанами. Богатство разграблено, честь растоптана. Здесь вы имеете дело не со злодеями из бульварных романов. Вы имеете дело с людьми, у которых отняли независимость, попрали чувство собственного достоинства. И именно из-за этого поднялся мятеж, а вовсе не из-за того, жиром какого животного смазывать пули, или прочей чепухи. Это неизбежный результат всего, что британцы сделали в Индии.
