Сюзанна Симмонс - Ложе из роз
— Вопрос? О чем? — с трудом спросила Элисса.
— Что послужило причиной — лунный свет, летняя ночь? Аромат роз? Или просто мы вдвоем — вы и я?
— Да, я думала об этом. — Она нервно облизнула губы.
— И я тоже. — Майлс дотронулся до ее подбородка. Кожа Элиссы была нежной и неожиданно теплой. — Вы понимаете, что я хочу узнать? — настойчиво спросил он.
Ее глаза слегка расширились.
— Понимаю.
Он не собирался повторять дважды одну и ту же ошибку. Больше не будет ни вежливых, но холодных поцелуев в щеку, ни скользящего прикосновения губ, ни вялых объятий. Бог свидетель, если он хочет поцеловать эту леди, он сделает это, как подобает!
Майлс склонился и впился губами в губы Элиссы, наполняя легкие ее дыханием, с наслаждением втягивая аромат ее кожи, лаская руками податливое тело.
Виной всему был не лунный свет, не сад с его таинственными ароматами, ни какой-то особый час дня или время года. Виной всему была сама Элисса. Она напоминала хорошее шампанское, которое ударяет в голову.
Целуя, Майлс обнял ее за талию. В следующий момент он сбросил с ее плеч сюртук и принялся ласкать ее, пробираясь под одежду. Он скорее почувствовал, чем услышал, удивленное восклицание Элиссы, но это его не остановило. Он расстегивал пуговицы ее жакета, пока не добрался до тела. Тогда он скользнул рукой внутрь лифа и ощутил ее сосок.
Боже милостивый, никогда еще он не испытывал такого возбуждения, раздевая женщину. Ему хотелось отбросить прочь тонкую рубашку и прижаться лицом к этой молочно-белой груди. Он жаждал ощутить, вкусить ее, прикоснуться к ней губами, зубами и языком, пока девушка сама не начнет умолять овладеть ею прямо здесь, на холодном каменном полу грота.
Хриплый стон вырвался из груди Майлса, он как будто услышал его со стороны.
— Милорд, остановитесь! — протестующе воскликнула Элисса.
Майлс нехотя убрал руку и поднял голову.
— Мы забылись. — Элисса запахнула расстегнутый жакет и перевела дыхание.
Они и впрямь забылись.
— По крайней мере теперь мы нашли ответ, — хрипло проговорил он.
Ее щеки вспыхнули.
— Будет лучше, если мы продолжим осмотр парка в другой раз.
— Возможно.
— Поезжайте вперед, милорд. Мне необходимо несколько минут, чтобы собраться с силами и привести себя в порядок.
— Я подожду вас, — возразил Майлс.
Она была непреклонна.
— Я хочу побыть одна.
— И все-таки я дождусь вас, Элисса, — настаивал он.
— Со мной будет все в порядке. Я множество раз заезжала так далеко от дома одна.
— Не нравится мне это, — упрямо сказал он.
— Понимаю, — Элисса потянулась и осторожно прикоснулась к его руке. — Прошу вас, Майлс.
Ее мягкость обезоружила Майлса.
— Как вам будет угодно, — у двери грота он остановился и оглянулся через плечо: — Только не задерживайтесь, миледи.
— Не буду, милорд, — пообещала она. Майлс отвернулся и вышел.
Оставшись одна, Элисса с облегчением вздохнула. Она подняла с пола грота забытый сюртук Майлса. Руки ее дрожали, пальцы стали ледяными, а щеки пылали.
Как могла она позволить такую вольность Майлсу Сент-Олдфорду? Почему она ведет себя таким совершенно недопустимым образом?
Этот мужчина опасен.
Он разбудил в ней странные чувства: страстные и дикие желания, с которыми трудно бороться. Да и надо ли? Ведь ей нравилось прикосновение его губ, нравилось, как он ласкает ее тело. В сущности, что произошло? Элисса поймала себя на том, что не раскаивается в содеянном, наоборот, ей по-прежнему хотелось большего.
Эта мысль ошеломила ее.
Она застонала и опустилась на мраморную скамью под рельефным изображением резвящейся водяной нимфы.
Что подумает о ней Майлс?! Как она могла так расслабиться! Впредь она будет твердой. Она найдет в себе силы, чтобы противостоять всем искушениям, не поддаться соблазну и не позволить ему сбить себя с толку. Несомненно, ей не следовало доверять самой себе в отношениях с маркизом. Страдальческий вздох вырвался из груди.
Элисса пригладила волосы и привела себя в порядок. Затем она задула все свечи, оставив зажженной одну, и, взяв ее в руки, направилась к двери грота.
Внезапно она услышала приглушенный шорох шагов. Неужели здесь кто-то был?
— Майлс, это вы? — позвала она.
Ей никто не ответил. Всего два шага отделяли Элиссу от выхода, когда дверь грота резко захлопнулась, задув свечу. Еще не осознав что произошло, Элисса на ощупь нашарила дверную ручку и повернула ее — никакого эффекта. Она попробовала еще и еще раз.
— Эй, кто там! — позвала она.
Ответом ей было молчание. Элисса повысила голос:
— Эй! Есть здесь кто-нибудь? Помогите мне!
Кажется, дверь захлопнулась!
Гробовое молчание.
Страх начал медленно подбираться к сердцу Элиссы — так же неотвратимо, как холодный воздух грота добирался до каждой косточки и мышцы ее тела. Даже кровь ее понемногу застывала в жилах.
Она была заперта в холодной, мрачной пещере.
Глава 10
Его звали Отшельником.
По крайней мере, так назвал его тот парень, который несколько дней назад приходил к пещере.
— Это Иан Маккеннит, сэр. Моя хозяйка из аббатства передала через Голсуорси, чтобы миссис Фетчетт собрала корзину с едой и чистым одеялом — прокричал он высоким, молодым голосом. — Мне было приказано принести ее к Пещере монаха и оставить снаружи для Отшельника.
Он тогда поспешил к выходу из пещеры, чтобы поблагодарить этого Иана Маккеннита, но парень уже исчез.
Корзина была наполнена восхитительными вещами: свежевыпеченным хлебом, большим кругом сыра, мясными пирогами, достойными королевского стола. Там была даже бутыль с бульоном. В эту ночь, первую ночь за… — он не мог вспомнить, за какое время — он лег спать с полным животом. С этой ночи он стал называть себя Отшельником.
Но та женщина назвала его совсем иначе…
Он брел по дороге в аббатство. Стоял приятный день, подходящий для прогулок — когда мимо проехал экипаж с сидящими в нем джентльменом и двумя красивыми темноволосыми дамами. Кучер придержал четверку лошадей.
Младшая из дам уставилась на него, как на цирковую диковину, и воскликнула так громко, что он услышал:
— Смотри, мама — цыган!
Элегантная рука приподняла занавеску на окне экипажа, чтобы получше разглядеть его.
— Это не цыган.
Казалось, молодая дама разочарована, как будто, оказавшись не цыганом, он испортил ей все удовольствие от забавы. Извинение уже вертелось на кончике его языка, когда она настойчиво спросила:
— Значит, это бродяга? Взгляни еще раз, мама. Он наверняка бродяга, хотя может быть, даже и джентльмен, которому не повезло в жизни.
