Лора Бекитт - Дочери Ганга
– Как ты считаешь, он понравится Ратне?
– Да, – сдержанно произнесла Сона, мгновенно утратив радостное воодушевление. Она подумала о том, что яркая цветная эмаль – это, без сомнения, то, от чего придет в восторг любая шудра.
Арун заплатил за украшения, и супруги вышли на улицу.
– Вы в самом деле считаете Ратну своей сестрой? – спросила молодая женщина.
Хотя муж много раз говорил ей, чтобы она совершенно спокойно обращалась к нему по имени и на «ты», как это принято у белых, Сона, как преданная индийская жена и истинная брахманка, не решалась нарушить традиции[53].
– Я сочувствую ей. Она потеряла все, и у нее никого нет.
– Она надолго останется с нами?
– Не знаю, – неуверенно произнес Арун. – Если б в ее жизни появился мужчина, способный о ней заботиться…
Не уловив в тоне мужа ничего большего, чем дружеская симпатия и простое человеческое сочувствие, Сона слегка успокоилась.
Ратна порадовалась браслету, но явно не так, как если бы его подарил мужчина, в которого она была влюблена, и это смягчило сердце Соны.
Вечером они вместе трудились на кухне. Одна перемалывала специи, другая начищала большой круглый поднос тхали и металлические чаши для соусов. По стенам сновали шустрые ящерки-гекконы, ярко-нефритовые или травянисто-зеленые, с крохотными ладошками и детскими пальчиками.
– Тебе не тяжело работать в чужом доме, у белых? – спросила Сона.
– Если работа выполнена хорошо, они обращают на меня не больше внимания, чем на мебель. Главное, что теперь я могу откладывать деньги, рупия к рупии, чтобы когда-нибудь вызволить свою дочь. Арун сказал, что за суд придется заплатить, и мне бы не хотелось брать деньги у вас.
– Ты не задумывалась о том, чтобы снова выйти замуж, как это сделала я? – ровным тоном произнесла Сона, не отрывая глаз от посуды.
– Я не уверена, что когда-нибудь найду себе мужа. Да еще такого хорошего, как твой Арун! Кто из наших мужчин способен взять в свой дом вдову? Но если Анила будет со мной, я не буду чувствовать себя одинокой.
Ратна по привычке говорила то, что думала, и Сона вновь почувствовала укол ревности. Но она ничего не сказала.
Когда солнце один за другим гасило свои лучи и на землю постепенно опускалась прохлада, две женщины и мужчина обычно сидели на улице, наблюдая за тем, как краски неба меняются на глазах, переходя от буйных закатных тонов к густеющей вечерней синеве, а после – к черному бархату ночи.
Аруну захотелось пить, и Сона пошла в дом за чаем. Возвращаясь, она вновь услышала разговор, участницей которого ей не суждено было стать.
– Судебные дела длятся долго. Надо начать что-то делать уже сейчас.
– Ты сказал, что этим людям придется заплатить. Я должна скопить достаточно денег.
– Мы тебе поможем. Я получаю жалованье и еще не израсходовал рупии, взятые в дорогу.
– Нет, Арун-бхаи. Возможно, скоро у вас с Соной появятся свои дети. Я не хочу обделять вашу семью.
– С детьми лучше повременить. Наше положение слишком непрочно. К тому же – я уже говорил об этом – в городе что-то назревает. Неизвестно, где мы окажемся через месяц и что с нами будет.
– Тогда не лучше ли уехать отсюда?
– Здесь Анила, – веско произнес Арун.
– Я имею в виду не себя, а вас с Соной.
– Нет. Мы с самого начала были вместе и ни за что не бросим тебя одну.
– Если б и я могла чем-то помочь тебе и Соне!
– Ты – подруга моей жены, и этого довольно. А если говорить обо мне… Бывали дни, когда я мысленно видел перед собой только трубку с опиумом, и ночи, когда я корчился от нестерпимой жажды дурмана. Тут ты ничем не поможешь, с этим я должен справиться сам. А в остальном у меня все в порядке.
Сона застыла с подносом в руках. Ее супруг решил, что им «лучше повременить с детьми», даже не подумав посоветоваться с нею! Зато он преспокойно обсуждает столь интимный вопрос с Ратной! А еще, оказывается, у него есть проблемы иного рода, но он не стал делиться этим с женой, однако, опять-таки, доверился своей названой сестре, которая, по сути, была ему совершенно чужой.
Подслушав этот разговор, молодая женщина поняла: в ее душе не будет покоя до тех пор, пока между ней и Аруном стоит Ратна. Муж назвал эту девушку ее подругой, но Сона сказала себе, что низкая шудра не более чем грязь, прилипшая к подошвам чаппалов[54] благородной брахманки!
В довершение всего в одну из ночей, когда, сжимая ее в объятиях, Арун в порыве страсти воскликнул «моя Радха!»[55], Соне почудилось, будто он произнес «моя Ратна».
Хотя население Канпура и личный состав полков гарнизона не проявляли недовольства англичанами, командующий, генерал Уилер, получил депешу о восстании в Мируте[56]. За короткое время новость распространилась по всему городу, и белое население запаниковало.
Генерал приказал укрепить два больничных барака из кирпича, расположенных близ домов офицеров гарнизона, – их обнесли невысокой насыпью и окружили неглубоким рвом. Очень скоро эта импровизированная крепость получила название «форт безнадежности».
По городу блуждали темные слухи, на прежде шумных, беспечных базарах царила угрожающе напряженная атмосфера, и воздух был полон предчувствия надвигавшейся беды.
На первый взгляд, причина волнения сипаев казалась пустяковой. В армии ввели нарезные ружья, и заговорщические группы, давно существовавшие во всех провинциях, пустили слух, что бумажная обертка патрона, которую при зарядке винтовки надо было срывать зубами, смазана коровьим или свиным жиром. И индус, и мусульманин, согласившийся взять такого рода патрон, неминуемо осквернялся и ставил себя вне общества. Это послужило последней каплей в чаше терпения индийцев, и они ринулись избавляться от ненавистных британцев.
Накануне роковых событий Ратна вернулась с работы раньше обычного, сообщив, что ее хозяева заколотили особняк и так же, как и другие англичане, укрылись в укрепленном госпитале. Девушка слышала обрывки разговора о том, что некоторые белые пытались покинуть город, но не смогли этого сделать, поскольку дороги патрулировали вооруженные крестьяне.
Сона расхаживала по дому, сцепив руки в замок; ее грудь тяжело вздымалась. Время шло, а Аруна все не было. Наконец он прибежал, растерянный и взволнованный.
– Городская знать нанимает охрану из числа местных горожан! Все магазины и лавки закрыты! Надо бежать. Берите самые необходимые вещи – мы укроемся в крепости. Командующий гарнизоном приказал принести туда боеприпасы, еду и побольше воды.
Сона без разговоров бросилась собирать одежду, украшения, посуду – все те домашние «сокровища», которыми она так дорожила, тогда как Ратна стояла посреди комнаты, не предпринимая никаких попыток ей помочь.
