Сэнди Хингстон - Безрассудная леди
Графиня побледнела.
— Ты думаешь? Может быть, у тебя есть какие-нибудь основания так считать?
— Едва ли мне может быть что-нибудь известно, — беспечно заявила Татьяна. — Но ведь вы сами говорили, что он стал играть в карты, присутствовать на раутах.
— Пусть бы лучше сидел со своими розами в Дорсете — испуганно сказала графиня. — Я даже подумываю о том, что ради его счастья согласилась бы иметь невесткой Сельму Борнмут.
Татьяна хотела высказать свое мнение по этому поводу, но потом решила не делать этого.
— Благодарю вас, миледи, за откровенный разговор. К сожалению, я опаздываю на завтрак к Катбертам. Что вы намерены ответить на присланное нам приглашение принца-регента?
— Лукас настроен категорически против этого — он не понимает, что такая возможность является жизненно важной для осуществления наших надежд в отношении тебя! Знакомство с членами королевской семьи — это твой счастливый билет, а его возражения не имеют под собой оснований. За все эти месяцы я поняла, что ты очень разумная девушка.
— Рада, что вы так считаете, — тихо сказала Татьяна.
— Я в этом уверена, — ласково подтвердила графиня. — Лукас неоднократно предупреждал меня, чтобы я не слишком доверяла тебе. Можешь представить, что я ему на это ответила!
Татьяна покраснела и поспешила скрыть лицо под полями шляпки.
— Представляю.
— Я лично буду сопровождать тебя в павильон! — заявила Далси. — Все пройдет хорошо, не беспокойся.
Глава 15
Завтрак у Катбертов, на котором присутствовали одни женщины, сопровождался приятной болтовней о прическах и модах, а также о том, у кого «наклевываются» свадьбы еще до конца нынешнего сезона. Сюзанна все еще злилась на Сару за флирт с мистером Паркером, но букетик из милых розочек, присланный этим джентльменом, пролился бальзамом на ее уязвленную гордость. Татьяна не преминула упомянуть о букете, присланном принцем-регентом, а также о приглашении в павильон. Девушки тут же заахали, но миссис Катберт почему-то смутилась.
— Немало добропорядочных девушек, побывав там, подмочили свою репутацию, — заявила она, нахмурив брови.
— Ах, мама, ты просто завидуешь тому, что это не я или Сара получили приглашение, — весело поддразнила ее Сюзанна.
— Вовсе нет. Вспомни бедную Констанцию Биверс.
Татьяне очень хотелось узнать побольше о миссис Биверс, которую мать Сюзанны не раз приводила в качестве назидательного примера, но по выражению лиц девушек она поняла, что расспрашивать далее было бы неприлично. Она вернулась к этой теме, когда они с Сюзанной шли по дорожке парка в сопровождении Каррутерс.
— Кто такая миссис Биверс, — шепотом спросила Татьяна, — и почему твоя матушка мрачнеет, когда упоминает о ней?
— Наверное, ты ее где-нибудь встречала, — сказала Сюзанна. — А может быть, и нет. Она очень милая молодая вдова и когда-то была веселой и счастливой.
— Была? Почему же она изменилась?
Сюзанна пожала плечами:
— Я знаю лишь, что она с прошлого лета не бывает на раутах и ужинах. Мама продолжает ее принимать, но только неофициально и когда нам с Сарой нравится какой-нибудь молодой человек, которого мама считает вертопрахом, она всегда говорит: «Не забывайте о бедной миссис Биверс».
— Было бы больше пользы, если бы ты знала, почему о ней не следует забывать, — заметила Татьяна.
— Должно быть, это нечто такое, что старшее поколение считает верхом неприличия. — Сюзанна кокетливо повертела зонтиком при виде группы молодых военных.
— Понятно. Может быть, она выпила воду для полоскания пальцев или надела что-нибудь полосатое в сочетании с клетчатым?
Подруга весело расхохоталась ее шутке, чем привлекла к себе одобрительные взгляды военных.
— Ты уж скажешь, Тэт! Они остановились? — спросила она, поправляя ленты своей шляпки.
— Нет. Наверное, понимают, что мы слишком хороши для них.
— Пойдем лучше в Риджентс-парк, — предложила Сюзанна, приподнимаясь на цыпочки и окидывая взглядом дорожку. — Что-то Клиффорда нигде не видно.
В Риджентс-парке ей повезло больше. Не успели они войти в ворота, как вдали показался мистер Паркер, что заставило Сюзанну покраснеть и смутиться. Он был рад встрече и предложил сопровождать их во время прогулки.
Когда они подошли к развилке дорожки, Татьяна сказала:
— Что-то моя Каррутерс отстала. Вы идите вперед, а я подожду ее, иначе она непременно свернет не в ту сторону.
Сюзанна запротестовала, но без особого энтузиазма, и Татьяне без труда удалось убедить своих спутников сделать то, чего они оба в глубине души хотели больше всего на свете.
Стоя в тени деревьев, Татьяна радовалась возможности побыть в одиночестве. Напряжение от постоянного пребывания в многолюдном городе заставило ее с некоторым удивлением вспомнить о том, что в Мишакове приходилось встречаться за день не более чем с десятком людей, а в зимние месяцы — и того меньше. А ведь ей предстояло жить в Лондоне — городе, несравненно более многолюдном, чем Брайтон. Хотя и там, конечно, есть парки, рощицы и поросшие вереском поляны, где можно послушать тишину, полюбоваться зелеными просторами и почувствовать покой в своей душе.
Становилось жарко. Куда, черт возьми, подевалась эта Каррутерс? Татьяна вышла из-под деревьев и огляделась. Никого. Сюзанна и ее поклонник скрылись за поворотом.
От непривычного безлюдья ей стало не по себе. Татьяна не знала, то ли догонять Сюзанну, то ли возвратиться назад. «Избаловалась, голубушка, — подумала она. — На пять минут осталась одна среди деревьев — и вся превратилась в комок нервов, а ведь когда-то могла часами бродить по совершенно безлюдным местам в полном одиночестве».
Неожиданно за ее спиной в зарослях кустарника хрустнула ветка. Татьяна резко обернулась.
— Каррутерс! — с надеждой крикнула она, понимая, что служанка ни за что не осмелилась бы сойти с дорожки.
Снова хрустнула ветка — громко, как пистолетный выстрел, даже барсук не мог бы произвести такого шума. Затем из зарослей к ней бросился мужчина. Татьяна заметила капюшон, надвинутый на лицо, и что-то блеснувшее в его руке.
Она инстинктивно согнула колено и изо всех сил ударила нападавшего в пах.
Тот охнул и пошатнулся. Не дожидаясь, когда бандит придет в себя, Татьяна бросилась к выходу из парка.
Когда-то она отлично бегала, но тогда ее движения не сковывались многими ярдами ткани, изящными туфельками на ремешках и шляпкой, украшенной цветами. Она сорвала с головы шляпку и отшвырнула ее, потом сбросила с ног туфельки. Татьяна сбросила бы и юбки, да вот только руки ее были заняты. Черт бы побрал этот проклятый корсет! Легкие были не в состоянии вдохнуть достаточно воздуха.
