Барбара Картленд - Таинственный жених
– Почему вам так кажется?
– Не знаю. Я просто поняла, что вы… покинули меня.
– И это заставило вас почувствовать неуверенность и одиночество?
– Вы ведь сами знаете, что это так.
Глаза его впились в лицо девушки. Затем он опустился у корней дерева.
У графа по-прежнему был несколько отстраненный вид, но теперь Веста почувствовала, что ей уже не так трудно продолжать.
– Я всегда хотела полюбить кого-нибудь. Сэлфонты – очень древний род. Уже в тринадцатом веке существовал граф Сэлфонт, а когда моему предку после сражения при Мальборо пожаловали герцогство, это стало следующей главой безупречной службы Сэлфонтов британской короне. – В голосе девушки звучала гордость. – Всем нам постарались привить чувство глубокой ответственности за нашу страну и ее людей.
– Я слышал о вашей семье, – сказал граф.
– Тогда вы поймете, – продолжала Веста. – Как важен был для отца наследник. Но у них с мамой родилось пять дочерей, прежде чем появился наконец Джеральд. Мама часто говорила мне: «Я молилась. Веста, я молилась день и ночь, чтобы бог помог мне подарить твоему отцу сына, которого он так хотел. При рождении каждого ребенка первое, о чем я спрашивала, было:» Кто это?«И акушерка отвечала:» Мне жаль, мадам, но это опять девочка «.
В горле Весты стоял ком.
Она любила свою мать, и ей всегда больно было думать, что сама она доставила родителям столько разочарований.
– Когда родился Джеральд, – продолжала она, – доктор сказал, что мама не должна больше рожать детей. Но им с папой так хотелось иметь второго сына на случай… если что-нибудь случится с первым. – Взглянув на графа. Веста увидела, что он больше не смотрит на нее так презрительно. – Но вместо второго мальчика родилась я! После этого доктора твердо заявили, что еще одна беременность убьет маму.
– Так вы были нежеланным ребенком! – удивился граф.
– Отец и мать всегда были добры ко мне. Но скоро я узнала, как сильно разочаровала их и как счастливы они были бы, если бы вместо меня родился мальчик. – Веста посмотрела на водопад, блестящий в лучах солнечного света. – Сознание этого окрасило все мои детские впечатления. Возможно, именно поэтому я предпочитала предаваться мечтам, хотя меня часто наказывали за это. Наверное, я боялась взглянуть в лицо реальности.
– Как и сейчас, – тихо вставил граф.
– А когда Джеральд погиб при Ватерлоо, – продолжала Веста, – я стала стыдиться того, что я – это я.
– Так он погиб при Ватерлоо?
– Я думала, это убьет папу. Мы очень долго не решались говорить о Джеральде в его присутствии. Потом он снова стал самим собой, но в душе его поселилась грусть.
– Но у герцога наверняка есть наследник? – спросил граф.
– Конечно. Сын его брата. Мы никогда не любили его, и иногда мне кажется, что отец просто ненавидит Руперта, и я вполне его понимаю.
Веста сделала паузу, словно размышляя, что сказать дальше.
– Вы, наверное, думаете, что я начала слишком Издалека, но мне хочется, чтобы вы поняли, почему я приехала в Катонию.
– Продолжайте же! – сказал граф.
– Когда папа сказал, что ваш принц просит моей руки, я была поражена. Я не могла поверить, что отец хочет, чтобы я приняла это предложение. Я ведь совсем не знала принца! Но папа объяснил, что королевские браки всегда заключаются подобным образом. И что предложение мне сделал скорее не сам принц, а его правительство.
– Это имело для вас значение?
– Конечно. И я сказала отцу, что не хочу выходить замуж по просьбе правительства за человека, которого никогда не видела и ничего о нем не знаю.
Говоря все это, Веста словно видела себя в библиотеке Сэлфонт-хаус. Она смотрела на деревья на Беркли-сквер и пыталась представить себе странную страну под названием Катония, люди которой хотят, чтобы она правила ими.» Катония и Британия всегда были дружественными государствами, – сказал ей отец. – И очень важно, чтобы все оставалось по-прежнему «. Говоря это, отец стоял спиной к камину, а Веста вдруг почувствовала, что по телу ее пробежала дрожь. Не потому, что в комнате было холодно, а потому, что в голосе отца звучала хорошо знакомая ей непреклонность. Герцог всегда был строг со своими дочерьми, но в то же время он не заставил ни одну из них выйти замуж за человека, который ей не нравился.
Когда к Гариет посватался маркиз де Северн и она сказала, что не вынесет этого замужества, отец не стал настаивать.
Хотя он и был разочарован, он позволил дочери выйти замуж за простого баронета, которого выбрало ее сердце.
» Мне жаль, папа, – сказала Веста. – И хотя я глубоко польщена предложением правительства Катонии, ответ, конечно же, будет «нет». «Почему» конечно же «?»– поинтересовался герцог. «Потому что я не хочу выходить замуж без любви, – ответила Веста. – Вы с мамой всегда были счастливы вместе, и сестры мои тоже счастливы. Кэролайн сказала мне недавно, что сейчас они с Робертом любят друг друга еще больше, чем когда только поженились». «Это разные вещи», – медленно произнес герцог. «Почему же, папа?»– «Потому что, выйдя замуж за принца Александра, ты окажешь услугу своей стране». Говоря это, герцог прошелся по комнате и остановился перед висящим над камином портретом. Это был портрет Джеральда в форме гвардейского гренадера. Любимый портретист принца-регента сумел уловить искорку в его глазах, улыбку на губах и юношеский энтузиазм, благодаря которому Джеральд вызывал симпатию у всех, кто его знал. «Я хотела бы сделать для Англии очень многое, – нервно произнесла Веста. – Но только не провести остаток жизни вдали от дома, в чужой стране, с человеком, которого я не знаю и который не знает меня». Наступила неловкая пауза, затем герцог тихо произнес:
«Джеральд отдал за Англию жизнь, Веста. И я прошу тебя сослужить службу своей стране, как ты сделала бы, если бы была мужчиной. Ты не можешь воевать за Англию, как Джеральд, но, выйдя замуж за принца, ты сможешь послужить стране, как это всегда делали Сэлфонты». Голос герцога был полон боли.
Веста снова осознала, как остро переживает он потерю сына. Она хотела было возразить что-то, все ее существо противилось подобной жертве, решению, идущему вразрез с ее принципами и чувствами.
Но, открыв рот, чтобы сказать отцу, что их брак с принцем все равно невозможен, что она сделает для страны все, что угодно, кроме этого. Веста вдруг увидела в глазах отца слезы.
Для детей всегда ужасно увидеть своих родителей плачущими. В этот момент они понимают вдруг, что родители их – не те неуязвимые взрослые, какими они привыкли их воспринимать, но живые существа, которые могут страдать.
Герцог не плакал, когда ему сообщили о смерти сына. Он словно окаменел, когда в семейном склепе устанавливали мемориальное надгробие Джеральда.
