Барбара Картленд - Как вольный ветер
— Мог ли я еще нынешним утром, — продолжал он, — завтракая, как всегда, вместе с хозяевами, предполагать, что вечером мне доведется ужинать в обществе такой очаровательной девушки?
— А я, переодеваясь к ужину, тоже как раз подумала, — не осталась в долгу Вальда, — что встретить вас было для меня большой удачей. Наверняка вы сможете показать такие уголки Камарга, в которые мне самой ни за что не добраться.
— И вы не ошиблись. Кроме того, путешествуя по Камаргу в одиночку, вы рисковали бы попасть в опасный район зыбучих песков.
— Зыбучих песков?! Я и не подозревала, что они тут есть.
— Это очень серьезное препятствие, которое отпугивает многих исследователей. Поверхность песков кажется повсюду одинаковой, между тем в некоторых местах засохшая корка скрывает естественные колодцы глубиной от нескольких до двадцати футов, наполненных водой или жидкой грязью.
— Вы меня пугаете! — потрясенно воскликнула девушка. — Но как же быки и лошади избегают эти ловушки?
— Очень часто они в них попадают. Потому-то пастухи и следят за ними так внимательно. Всякий скажет вам, как опасно, не зная окрестностей, бродить по здешним болотам.
— Как хорошо, что вы меня предупредили — ведь именно это я и собиралась делать, — призналась искательница приключений.
— Зыбучие пески — не единственная опасность, которая может вас подстерегать, — заметил собеседник.
Вальда пристально посмотрела ему в лицо и усмехнулась.
— Кажется, вы собираетесь прочесть мне нотацию. Прошу вас, не тратьте сил понапрасну — я все равно не стану слушать.
— Однако кто-то обязан поговорить с вами, причем очень серьезно!
— Я уже сказала, что сумею о себе позаботиться и не нуждаюсь в том, чтобы мной руководили. Я желаю быть свободной!
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Так зачем же вы все-таки гонитесь, чего ищете? — первым нарушил его Сэнфорд.
Этот вопрос, как ни странно, застиг Вальду врасплох. В нем прозвучала необычная, почти настораживающая серьезность. Но ей не хотелось отвечать всерьез, не хотелось сейчас изливать душу да еще перед едва знакомым человеком. Поэтому с нарочитым легкомыслием, даже кокетством, она проворковала:
— Волнений… приключений… быть может, любви!.. А почему бы и нет?
— Верно, — с усмешкой кивнул Сэнфорд. — Почему бы и нет?
Глава пятая
Покачиваясь в седле бок о бок с Ройдоном Сэнфордом, Вальда думала, что никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.
Было раннее утро, свежий прозрачный воздух приятно бодрил. Но бездонное ярко-синее небо неумолимо предрекало жаркий день.
Они ехали уже с полчаса. По мере продвижения в глубь Камарга цветы и бабочки становились все ярче и красочнее. От этого многоцветия захватывало дух.
Берега ирригационных каналов и мелких пресноводных озерец выстилали желтоватые камни. Многие водоемы были усеяны нежными звездочками водяных лилий, над водой свисали пышные кусты тамариска в розовом цвету, а воздух со стрекотом рассекали тысячи желтых, красных, оранжевых стрекоз.
«Все, что происходит со мной с тех пор, как я покинула дом, похоже на сказку, на волшебный сон», — очарованная красотой природы, подумала Вальда.
Вчерашний ужин вдвоем с Ройдоном Сэнфордом доставил ей такое удовольствие, какое она никогда не испытывала прежде. Усаживаясь за стол, Вальда испытала неожиданную робость: сумеет ли она занять беседой, должным образом развлечь нового знакомого? Она вдруг ощутила себя очень юной и неопытной.
Но когда госпожа Поркье поставила перед ними аппетитные яства и оба жадно набросились на еду, лед взаимной неловкости был сломан. Оказалось, им так много нужно обсудить, так много сказать друг другу, что разговор потек сам собой.
Трапеза начиналась со спаржи, которая росла здесь же, на огороде при ферме. Затем подали молодого барашка, искусно приправленного зеленью и специями. Гарниром служили грибы, маленькие зеленые перчики и кабачки.
Запивали ужин вином с ронских виноградников. Его Ройдон привез из своей дегустационной экспедиции. Вкус вина наводил на мысль о горячем солнечном свете, разлитом и укупоренном в бутылки.
Завершилось же все угощение десертом из местного сыра и фруктов, собранных всего несколько часов назад и поданных в плетеной корзинке.
Время пролетело так незаметно, что Вальде показалось, будто они только начали разговор. Уходить не хотелось, но при этом она чувствовала, что ее неудержимо клонит ко сну. Было ли тому причиной ронское вино, только веки ее отяжелели и закрывались сами собой.
— Да вы устали! — воскликнул Сэнфорд. — У вас был нелегкий день, и надо отдохнуть. Если хотите завтра отправиться на съемки диких животных, придется встать пораньше.
— Я ведь сегодня поднялась в четыре часа утра, — сонно оправдывалась девушка. — А в пять мы были уже в пути.
— Тогда и вовсе неудивительно, что у вас глаза слипаются, — улыбнулся он. — А я было уж отнес это на счет моего неумения развлечь вас.
— Ах, что вы! Я еще никогда не получала от застольной беседы такого удовольствия. Особенно, если учесть, что сегодня впервые…
Вальда чуть было не сболтнула — «впервые ужинаю наедине с мужчиной», но вовремя спохватилась, боясь, что это получится слишком откровенно и повлечет ненужные вопросы. А ей вовсе не хотелось сейчас думать над ответами.
И так уже, судя по отдельным репликам, Сэнфорду было подозрительно, что она путешествует одна, без провожатых. Вальда решила, что, только повторяя при каждом удобном случае, как она ценит личную независимость и стремится быть свободной, можно убедить его, что она из тех современных молодых женщин, на которых в последнее время за их взгляды обрушивают столько нападок — и во французской, и в английской прессе.
— Что впервые?
— Впервые ужинаю на провансальской мызе, — нашлась Вальда, вставая из-за стола.
— Что ж, спокойной ночи, Вальда. Спите крепко. Завтра нам предстоит много дел.
Девушка протянула ему руку, но, к ее изумлению, молодой человек вместо того, чтобы пожать ее, поцеловал.
Видимо, он слишком прилежно усвоил французские манеры — объяснила его поступок для себя Вальда. Ей не понравилась и фамильярность, с какой Сэнфорд назвал ее просто по имени, но девушка постаралась убедить себя, что такое обращение вполне согласуется с ее претензиями на роль современной молодой леди без предрассудков.
Уснула она тотчас, как только голова ее коснулась подушки, а проснулась, лишь когда госпожа Поркье, войдя утром к ней в комнату, начала поднимать занавеси на окнах.
