Эмилия Остен - Жених для дочери
— Кто это смеет так поступать с нашей семьей? — продолжала тетя Джоанна.
— Я не понимаю, о чем вы! — Альма вздернула подбородок.
— Иди за мной. Немедля.
Недоумевающая Альма бросила взгляд на сестер и еле заметно пожала плечами, затем встала и пошла за негодующей тетей Джоанной. Тиана и Клара переглянулись и поспешили за ними.
На столе в гостиной лежал букет роз и перевязанная лентой коробка; все это смотрелось ярким пятном посреди тусклой комнаты, сразу же притягивало взгляд, завораживало, словно сокровища дракона. Тетя остановилась и обличающе ткнула пальцем:
— Кто прислал тебе это?
— Мне? — изумилась Альма. — Что это?
— Принесли только что, мисс, — недовольным голосом сообщил находившийся здесь же Клемент. — Посыльный сказал, что ему велели непременно доставить подарок, да и был таков. Здесь написано, — он ткнул пальцем в крышку коробки, — что предназначается сей дар для мисс Альмарозы Меррисон.
— Ничего не понимаю, — совершенно искренне произнесла Альма. — У тетя даже поклонников нет.
Она подошла к столу, коснулась кончиками пальцев розовых лепестков, а затем потянула за желтую атласную ленту. Та развязалась и упала с тихим шорохом; Альма подняла крышку коробки и изумленно ахнула.
— Боже, какая красота!
— Не поминай имя Господне всуе! — привычно высказалась тетушка и тут же замерла с глупо полуоткрытым ртом, уставившись на веер, который Альма извлекла из коробки.
Это был самый замечательный веер на свете: сделанный из дорогой кожи, украшенный мелкими драгоценными камнями, он сиял и переливался, бросая на изумленное лицо Альмы крохотные блики: ее кожа словно покрылась солнечными веснушками.
— Здесь нет письма, — Альма пошарила в коробке, но ничего больше не обнаружила.
— Ты посмела спутаться с каким-то вертопрахом? — Тетушка надвинулась на нее, переводя взгляд с озадаченного лица племянницы на прекрасный веер. — Или тебя перепутали с кем-то?
— С кем?
— Скажем, со мной.
В глазах леди Меррисон зажегся хищный огонек.
— Значит, с вертопрахом спутались вы, тетушка? — не удержалась Альма.
Тетя Джоанна вспыхнула:
— Как ты смеешь! Девчонка! Мало того что тебе присылает подарки неизвестно кто, ты еще дерзишь! Вот вернется отец, все ему расскажу.
Такое скрыть сложно, подумала Тиана. К тому же если подарок принял Клемент, верный слуга сэра Абрахама вот уже много лет.
Клемент всегда напоминал Тиане большую лягушку: широкий бледный рот, водянистые глаза, слегка оплывшее тело. И говорил он, будто квакал. Может, когда-то Клемент и был молод и привлекателен, но не теперь. Он не имел семьи, а потому был целиком предан лорду Меррисону, исполнял любые его приказы и присматривал за дочерьми. Женщин Клемент недолюбливал: эти создания только и ждут, как бы согрешить, как бы протянуть мужчине райское яблоко; надкусишь — и святой Петр пинком отправит тебя прочь. Именно поэтому сэр Абрахам всегда оставался спокоен, когда Клемент приглядывал за женской частью семьи. И теперь отцу все станет известно в малейших подробностях.
— Тебе не полагается носить такие вещи. — Тетя Джоанна протянула руку — Отдай веер мне, Альмароза.
— Нет. — Альма спрятала подарок за спину. — Кто бы ни прислал его мне, он мой. Даже если с ним нельзя выходить в люди, все равно это моя вещь.
— Отдай, — ледяным голосом потребовала тетя.
Она не могла допустить, чтобы племянница сопротивлялась ей и осталась в выигрыше.
— Нет.
Если Альма упиралась, то не отступала уже до конца.
— Ты не должна перечить мне! — возмутилась тетя. — Это немыслимо!
Вдалеке хлопнула дверь и послышался голос отца. Тиана отошла в угол и присела на кушетку, жестом пригласив сестер присоединиться. Разбирательство затянется надолго.
Разговор действительно вышел длинным и тяжелым. Отец не разозлился так сильно, как тетя Джоанна, жаждавшая заполучить веер; наоборот, устыдил сестру, поддавшуюся блеску камней, и велел отправиться к себе помолиться. Когда тетя, едва сдерживая слезы, ушла, сэр Абрахам выставил из комнаты весьма недовольного этим обстоятельством Клемента и устроился в кресле напротив сестер, сидевших, прижавшись друг к другу, словно замерзшие воробьи на ветке.
— Надеюсь, вы не забыли, что мы пуритане, — начал отец.
Сестры одновременно (и обреченно) кивнули. Как такое забудешь!
— Позвольте вам напомнить, что это значит, — продолжил отец, поправляя парик — Мы исследуем свое сердце, возбуждая в нем добрые чувства, способствующие ненавидеть грех и любить праведность; а также воодушевляем себя божьими обетованиями. Зная неискренность и склонность к обману сердца падшего человека, мы воспитываем в себе смирение, скромность и недоверие к самим себе. Дьявол повсюду, он искушает нас ежесекундно. Мы знаем, что Священное Писание является неизменяемым правилом святости, и никогда не позволяли себе забывать об этом. Мы регулярно исследуем самих себя, проверяя, нет ли в нас пробелов и тяги к злу. Мы, зная на своем горьком опыте, что у нас неясный ум, неконтролируемые чувства и неустойчивая воля, когда дело доходит до служения Богу и, увлекаясь вновь и вновь тем, что люди непросвещенные беспечно называют романтикой, должны быть особенно внимательны, ибо нас видит и слышит Господь. У нас нет времени предаваться безделью, подобно ленивым людям, которые хотят, чтобы другие занимались изменением мира. Мы меняем мир здесь и сейчас: своими молитвами, деятельностью, благочестием. Неужели вы хотите, чтобы данное вам воспитание пропало втуне, чтобы дьявол выиграл в этой игре? Неужели безделушка, присланная неизвестным мужчиной (наверняка распутником и нечестивцем, если он не понимает святости нашей семьи!), способна настолько поколебать твою веру, что ради нее ты бунтуешь, Альмароза?
Альма склонила голову, уставившись в пол.
— Мы работаем для Бога и полностью полагаемся на Бога, действующего в нас и через нас; мы всегда воздавали Богу хвалу за все, что мы сделали и что казалось нам правильным. Мы усердно молимся, чтобы Бог дал нам возможность использовать свои дары не для того, чтобы себя восславить, а во славу Его. Он ниспосылает нам испытания, которые мы должны выдерживать с честью. Разве мне не удалось научить этому вас? — вопросил отец даже с некоторой горечью. — Я старался быть хорошим учителем. У всех вас однажды будут дети, и вы должны крепко запомнить, чему научить их. Суть воспитания детей заключается в обучении их правильному пути в жизни; в заботе одновременно об их теле и душе; в подготовке к здравомыслящей, благочестивой и общественно полезной взрослой жизни. Главное — это поддержание порядка в доме, вежливость и семейные богослужения. Благожелательность, терпение, постоянство и ободрение — вот главные семейные добродетели. Мы ценим красоту и благородство человеческой святости. И что же я вижу? Вы бросаете взгляды на тех, кто не подходит вам, и лелеете греховные мечты, не так ли?
