Кэтлин Уинзор - Роберт и Арабелла
– Не покидай меня… Ради Бога, не оставляй меня…
– Я не могу тебе больше ничего дать, Арабелла, – вымолвил Роберт и заснул.
Она набросила плащ и вышла, чтобы поближе познакомиться с Сарацином. Темень была непроглядная, но она надеялась, что конь узнает ее голос. Цыган научил ее говорить с животным ласково, долго, успокаивающе, гладить его по шее.
У нее дрожали ноги от усталости, однако она надеялась, что общение с конем восстановит ее силы.
У Арабеллы было несколько часов, чтобы подружиться с конем, прежде чем они снова двинутся в путь. Сарацин стоял неподалеку от Одиссея и Птолемея. Арабелла заговорила с ним тем же тоном, каким она привыкла говорить с Соломоном, затем стала гладить его по морде и шее. Он дернулся, но вскоре затих и успокоился.
Арабелла общалась с конем и мечтала о том, чтобы оказаться в постели с Робертом. В последнее время Роберт чаще и дольше стал спать. Это дурной знак, подумала она. И, к сожалению, не единственный.
Глава 12
Сарацин не был оседлан, потому что Арабелла привыкла ездить без седла. Она вставила ногу в стремя и вскочила ему на спину так легко, словно только что слезла с Соломона.
– Не отъезжай далеко. Если захочешь проехаться быстро, не удаляйся от кибитки дальше чем на два корпуса.
Они тронулись в путь. Подвижное животное, на удивление послушное при том, что она ехала на нем впервые, приводило ее в восторг. Ей было приятно сжимать его бока коленями, чувствовать упругость уздечки.
Прежнее состояние умственного и физического истощения растаяло. Сарацин был послушен ее голосу и рукам, сжимавшим поводья. Арабелла понимала, что он уже воспринимает ее как свою хозяйку.
Она обогнала кибитку и услышала за спиной тяжелый стук копыт впряженных в нее лошадей. Время от времени Роберт обращался к ней, но никогда не называл ее по имени.
– Не торопись. Помедленнее.
Она подавляла в себе желание пустить коня вскачь, как когда-то Соломона, который в таких случаях тут же срывался с места и мчался по полям как безумный, до тех пор пока они оба не падали в изнеможении. Однако цыган, предполагая подобную выходку, предупредил ее о том, что такая верховая прогулка станет для нее последней.
Внезапно кибитка у нее за спиной остановилась – слишком быстро, как ей показалось.
– Пора, – окликнул ее Роберт.
– Можно я проедусь еще немного? – попросила она, подъезжая к нему.
Роберт не ответил. Она спрыгнула на землю и отдала ему поводья, а затем уселась рядом с ним на козлы. Сарацин пошел в поводу, Калиф бежал между Птолемеем и Одиссеем.
– Тебе понравился новый конь? – поинтересовался Роберт.
Она взяла его руку в свою и поцеловала, давая понять, что благодарна ему за попытку компенсировать отсутствие Соломона.
– Да, конечно! А я смогу немного проехать верхом следующей ночью?
Роберт долго хранил молчание и наконец спросил:
– У тебя нет неприятного ощущения в груди?
Арабелла машинально просунула руку под плащ и потрогала грудь, которая болезненно ныла.
– Есть, – неохотно подтвердила она.
– Почему бы тебе не поспать?
– Я не хочу спать. Я хочу остаться с тобой. Но уже через несколько минут она склонила голову ему на плечо и задремала.
Арабелла проснулась оттого, что кибитка остановилась. Она открыла глаза и увидела, что лежит на кровати, ее плащ отброшен в сторону, а Роберт снимает с нее турецкие шаровары.
– Спи. А мне еще нужно найти место, где мы могли бы спрятаться до темноты. – Он погладил ее по голове, поцеловал в лоб, как целуют на ночь ребенка, и накрыл простыней до подбородка, стараясь не разбудить ее окончательно. – Спи, – повторил он, и она послушалась.
Проснувшись в очередной раз, она обнаружила, что сквозь задернутые занавески пробивается дневной свет, а Роберт спит рядом с ней. Она хотела было разбудить его, но удержалась, вспомнив, что он всю ночь провел без сна на козлах.
Следующее пробуждение принесло ей новое разочарование: Роберта не было. Она догадалась, что он ушел раздобыть еду – вот уже полтора дня они ничего не ели.
Арабелла села на кровати и тут же легла обратно. Что это? Неприятное чувство зародилось у нее в желудке и стало подниматься вверх, к горлу. Неужели ее будет тошнить?
Она снова попыталась сесть, теперь медленно и осторожно. Тошнота отступила, но очень хотелось есть.
Арабелла умылась, расчесала волосы и почистила зубы, потом забралась в лохань, где ее и нашел Роберт по возвращении.
– Здесь неподалеку крестьянское хозяйство. Я принес жареный бок ягненка…
Она улыбнулась, а он стал выкладывать съестные припасы на стол.
– Иди сюда, пожалуйста.
Он неторопливо повернулся к ней и, словно повинуясь магическому заклинанию, снял с себя рубашку и штаны и влез в лохань, посадив ее сверху. Потом вошел в нее, и она почувствовала себя умиротворенной. Они долго смотрели друг на друга, задумчиво и серьезно.
– Бывают минуты, когда я чувствую, что мы стали одним целым, – нарушила молчание Арабелла.
– Я знаю. У меня тоже бывают такие минуты.
Четыре дня спустя она проснулась утром с ощущением, что ее стошнит. На сей раз, она понимала, что избежать этой неприятности ей не удастся. Она успела добежать до ночной вазы и склониться над ней. После нескольких позывов ее вырвало остатками вчерашнего ужина.
В таком положении ее нашел Роберт. Она попыталась отмахнуться от него.
– Не смотри на меня. Это ужасно.
Но он не оставил ее. Напротив, принес чистое полотенце, наполнил умывальник водой и дал соли, чтобы она могла почистить зубы, затем помог ей подняться на ноги, обнял за плечи и подвел к умывальнику. Через несколько минут Арабелла сидела за столом, с аппетитом ела и уверяла Роберта в том, что такое с ней случается, когда она голодна. Она старалась казаться веселой.
И вдруг она отодвинула миску.
– Роберт, что ты намерен делать? – Ее голос и взгляд были виноватыми.
– Мы подождем еще шесть недель. К тому времени приблизительный срок достигнет трех с небольшим месяцев.
– Тогда ты должен будешь… я должна буду…
– Да.
Она вгляделась в его лицо в поисках сожаления, отвращения или ненависти. Однако в его взгляде не было ничего, кроме сострадания и нежности.
Роберт слишком хорошо знал, к чему ей следует готовиться.
– Ты будешь по-прежнему хотеть меня?
– Ну конечно, – улыбнулся он. – Не думай об этом. Ты же понимаешь, что это так.
Ее стало тошнить каждое утро – к счастью, после того, как Роберт уходил. Сначала она ненавидела себя, затем ее гнев обратился против Роберта, которого она обвиняла в этой подлости. Однако к полудню жизненные силы возвращались к ней, а вместе с ними обожание.
