Бронвин Скотт - Решительная леди
Лишь Элиза подумала об этом, идеи, витавшие в ее голове всю неделю, оформились в важное решение. В одно мгновение все изменилось. Платья стали последней каплей.
— Может быть, вот это, мисс? — Анна, горничная, указала на лиловое платье, отделанное черными бархатными лентами.
— Нет, Анна. — Элиза выпрямилась и расправила плечи. — Принеси мне старые платья. С этими покончено. Убери их, когда я уеду.
За проведенную в унынии неделю она поняла, что вовсе не обязана соответствовать нормам, которые навязывает общество. Она работала с отцом, конструировала яхты, немало правил уже нарушено. И теперь, если она хочет, чтобы ее последнее начинание увенчалось успехом, нельзя себя ограничивать.
Анна посмотрела на госпожу, будто бы у той две головы или даже четыре, а кожа позеленела.
— Мисс?
Но Элиза была непреклонна.
— Принеси старые платья. Я хочу зеленый прогулочный ансамбль, тот, где жакет отделан черной тесьмой.
Костюм долго не надевали, ткань помялась. Потребовалось немало времени, чтобы привести ее в порядок, но оно того стоило. Элиза разгладила аккуратный жакет на бедрах. Костюм выглядел великолепно. Классический силуэт, приглушенный темно-зеленый цвет, черная отделка — респектабельно, неярко, без показного шика.
Анна оправилась от удивления и убрала волосы Элизы, спрятав их под очень высокой озорной шляпкой. Впрочем, это даже шляпкой назвать сложно, от головного убора осталось одно название.
Элиза сжала руку Анны, благодаря за старания.
— Спасибо тебе. Вряд ли я смогу объяснить, что двигало мной. Просто в тех платьях я не была самой собой, сейчас некоторые обстоятельства требуют от меня именно этого.
В дверь постучали. Лакей доложил о прибытии лорда Роуланда.
Анна кивнула.
— Мы все будем только рады этой перемене, правда, мисс. Нехорошо вам запираться дома. Неправильно это, и не важно, что там говорят. Юные леди должны выезжать в свет.
— Я полностью с тобой согласна. Но наверняка найдутся люди, которых не удовлетворят эти аргументы, — отпустив горничную, Элиза взглянула в зеркало.
Ее решение касалось не только платьев. Они должны были лишь сообщить обществу о том, что отныне все будет иначе. Если даже полутраур, вызванный необходимостью руководить компанией, вызвал в свете много толков, полный отказ от него точно породит немало догадок и расспросов. Чарльза не иначе хватит апоплексический удар. А как отреагирует Дориан? Впрочем, это Элиза узнает буквально через несколько мгновений.
Ее сердце бешено стучало, когда она спускалась по лестнице. Дориан стоял в холле, разглядывая одну из незначительных работ Тернера, морской пейзаж, который очень нравился отцу Элизы. На этот раз на нем были темно-желтые брюки, синий сюртук и высокие сапоги. Густые темные волосы снова стягивала в пышный хвост лента на затылке.
Элиза заметила Роуланда первой. Он обернулся, услышав, как она спускается по лестнице. В его синих глазах читалось удивление, а улыбка говорила, что перемены ему по душе.
— Если бы я знал, что ты так отреагируешь на новость о лодке, закончил бы работу раньше. По какому поводу такой костюм?
Элиза улыбнулась и выше подняла подбородок.
— Решила вести себя возмутительно.
Улыбка Дориана стала еще шире.
— Выглядишь очаровательно. — Он склонился к руке Элизы. — Возмутительное поведение тебя только украшает.
— И в этом виноват ты, если тебе интересно, конечно. Всю ответственность за свое решение я возлагаю на тебя.
Дориан взял ее под руку.
— Рад быть полезным, очень рад!
Едва он сказал это, по телу Элизы пробежала волна знакомой дрожи. Голос, прикосновения, озорной огонек в глазах, Роуланд, как всегда, дразнил и флиртовал. Свобода стала причиной такой реакции. Свобода, а не мужчина. Он интересен лишь потому, что нарушал правила. Впрочем, было в нем и что-то еще.
К тому времени как они подъехали к верфи, Элизе почти удалось убедить себя в правильности такого хода мыслей. Выйдя из коляски, она тут же окунулась в море знакомых запахов. Душистое свежее дерево и резкий аромат смолы. Неужели всего неделю ее не было на верфи? А казалось, прошла целая вечность. Элиза почувствовала себя дома, на своем месте. Искоса посмотрела на Дориана. Ему придется драться с ней, если он еще раз запретит ей приезжать в доки.
Рабочие были предупреждены о ее приезде. Дориан их подготовил. Точнее сказать, запугал. Поэтому они стояли по струнке в чистой одежде, почтительно опустив глаза, как слуги, встречающие своего господина. То есть почти все. Один, тот, которому Дориан приставил нож к горлу, был не так покорен. И, хотя стоял навытяжку, его взгляд блуждал.
— Ты им сказал, — прошептала Элиза, когда они миновали строй рабочих.
— Да. От своих людей и на суше, и на море я жду повиновения, — просто ответил Дориан. — Никто их тут не держит, они все вольны уйти. — Твердой рукой придерживая Элизу за талию, он шел к яхте.
— Вот она, Элиза, вот твоя яхта!
Когда он показал на судно, в его голосе, без сомнения, звучали нотки гордости, а когда произносил ее имя — желание соблазнить.
Твоя яхта! Мечты претворялись в реальность. Мысленно обещая себе, что не будет плакать, она едва сдерживала слезы. Их уже достаточно пролито.
— Она прекрасна, — наконец смогла вымолвить Элиза. Наклонившись, она прошла под носом судна и провела рукой по гладкому борту. — Именно так я ее себе и представляла. — Каркас длинного узкого судна с глубокой осадкой был спроектирован так, что каждой своей линией он ловил ветер и рассекал волны. — Сколько времени понадобится, чтобы закончить ее, как ты думаешь?
— Недели две, если все пойдет хорошо, — Дориан смотрел ей в лицо и мягко улыбался, будто читал мысли.
Они, впрочем, смутили бы его, потому что она подумала о разлуке, которая грозила им через две недели. Но вслух Элиза сказала:
— Как раз к середине апреля, когда в Королевском темзенском яхт-клубе состоится гонка в честь открытия сезона. — Она знала расписание яхт-клуба также хорошо, как свой распорядок дня, потому что всю жизнь ее отец подстраивался под события клуба и яхтенные сезоны.
С четырнадцати лет Элиза участвовала в гонках и в этом году не намеревалась их пропускать, а они должны были начаться совсем скоро.
Вдруг странный запах прервал ее мечтания, запах, не свойственный докам. Она резко вскинула голову. В тот же миг, в углу двора залаяла собака Роуланда. Элиза посмотрела на него.
— Ты это чувствуешь?
— Дым. — Он тут же насторожился и стал внимательно оглядывать двор.
Элиза последовала его примеру и тоже стала осматриваться, выискивая признаки дыма или, хуже того, пламени. Пожар — проклятие доков. Он уничтожал весь строевой лес и порой добирался даже до угольной смолы, которая горела жарко и долго и, взрываясь, распространяла пламя дальше. Элизе даже не хотелось думать о том, что будет, если произойдет взрыв. Она посмотрела на бочки со смолой, расставленные по периметру.
