Элизабет Чедвик - Девственный огонь
— Ага! Ты опять заняла ванну!
Она вздрогнула и поглубже опустилась в воду. Но это была не Пенелопа, это был Тревис.
— Если ты сейчас же не уйдешь, я не знаю… я не…
— Я что, прошу тебя поторопиться? — смеясь воскликнул Тревис. — Я пришел присоединиться к тебе.
— Тревис! — запротестовала Джессика.
— Что?! В доме ни души.
— А… а прислуга?
— Они заняты своими делами.
Он разделся и опустился в воду, коснувшись своей мускулистой ногой ее ноги. Джессика отодвинулась как можно дальше, подтянула колени и обхватила их руками.
— Ты не можешь…
Разбрызгивая воду, он уселся напротив, устроился поудобнее.
— Ну, я тебя намылю или ты меня? — он понюхал кусок душистого французского мыла. — М-м, я буду благоухать, как анютины глазки.
— Фиалки, — поправила Джессика. — Я уже выхожу, так что мойся один.
— Ну уж нет, моя любимая. — Он наклонился и за руки подтянул ее к себе. От этого движения вода выплеснулась на пол через край ванны.
— Пенелопа устроит скандал из-за этой лужи, — задохнулась Джессика.
— Переживет, — пробормотал Тревис, нежно прижимая тело Джессики к своему в теплой душистой воде и обхватывая ее бедра своими ногами. — Я весь день мечтал, как буду это делать.
Она почувствовала его плоть.
— Ты думаешь, если мужчина пьет лимонад и ест куриные ножки в компании полицейских и пожарных, то у него не будет похотливых мыслей? — бормотал он, касаясь губами ее мокрой шеи. Обеими руками лаская ее живот и треугольник волос внизу, он стремительно вошел в нее и начал двигаться медленно и нежно.
Вспомнив услышанное утром имя Фанни Портер, Джессика хотела спросить, о ком же были у него похотливые мысли. Потом она забыла и о Фанни Портер, и о вылившейся на пол воде, и даже о возможности быть застигнутой в ванне с мужем за занятием, которое очень не одобряет ее матушка. Она закрыла глаза и резко выгнулась ему навстречу. Тревис застонал от наслаждения и, сжав руками ее ягодицы, еще глубже вошел в нее. И с его движением в мире не осталось ничего, кроме нарастающего сладкого ощущения, взорвавшегося в ней невероятным наслаждением. Когда, обессиленная, она забилась у него на груди, ее длинные волосы упали в воду и мокрыми прядями облепили их обоих.
— Мои волосы совсем намокли, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.
Голова Тревиса лежала на краю ванны.
— Я тебе их вымою, — пообещал он, но еще какое-то время сидел не двигаясь, чувствуя глубокое умиротворение. Потом протянул руку к столику около ванны и достал флакон с красочной наклейкой — женщина с кудрявыми пышными длинными волосами до самых лодыжек.
— Растительный сицилийский восстановитель для волос, — прочитал он, держа флакон над головой Джессики. — Усиливает рост, предотвращает плешивость, избавляет от перхоти, убирает седину, восстанавливая естественный цвет и красоту волос. Это твой, любовь моя? У тебя проблемы? Плешивость? Седина? Перхоть?
Джессика, улыбаясь сквозь мокрые завитки, покачала головой.
— Наверно, Пенелопы. Я у нее спрошу. — Джессика весело рассмеялась. Тревис поставил флакон на место и взял другой:
— Как насчет «Глостерии»? Тут сказано, что после мытья этим шампунем волосы будут блестящими и послушными.
— Дома я всегда пользовалась дождевой водой, — пробормотала Джессика, чувствуя себя сонной и счастливой в теплой воде рядом с мужем.
— Похоже, что у Пенелопы ее нет.
* * *Только войдя в гостиную, Джессика поняла, что будет плохой вечер. Мать сразу же начала жаловаться на лужи в ванной на полу. Когда Джессика, сильно покраснев, открыла рот для извинений, весело смеясь вошел Тревис и спросил Пенелопу, неужели ее служанки так плохо вышколены, что не могут вытереть полы. Удар попал в цель — Пенелопа замолчала.
Этот разговор произошел до того, как Джессику и Тревиса представили пожилому человеку, прямо сидевшему у камина. Он бросил на Джессику быстрый взгляд и отрывисто проговорил, что он Оливер Дюплесси.
Она очень расстроилась. Если бы мать не разразилась такой тирадой, возможно, первое впечатление дедушки Дюплесси о ней было бы лучшим.
После представления Пенелопа завела разговор о волосах Джессики.
— Ты должна решить, что с ними делать, дорогая, — сладким голосом сказала Пенелопа. — Твоя прическа… ну, не очень модная, а цвет… — она покачала головой.
Джессика закусила губу. Что она могла сделать с цветом? Ну не перекрашивать же! А что касается прически… Здесь рядом не было Франни, которая выполняла роль парикмахера, а Пенелопа никогда не предлагала ей услуги своей горничной, которая была знатоком причесок.
Уверения Тревиса, что волосы у Джессики словно шелк, проблемы не решили. Теща бросила на него снисходительный взгляд, но, когда он повернулся к Хьюгу, она так неодобрительно посмотрела на Джессику, будто знала, как Тревис запускает пальцы в ее волосы, когда они лежат обнявшись под пологом кровати. Настроение было окончательно испорчено. Когда они спускались к обеду, у Джессики появилось желание сказаться больной, чтобы убежать наверх.
— Джессика, — сказала Пенелопа за супом, — я нашла книгу у себя в гостиной. — Ее тон был вежливым, но неодобрительным. — Мне кажется, я нахожу их всюду, где ты бываешь. Ты должна прекратить читать все время, дорогая. Ты испортишь себе глаза, и потом, это так неженственно.
— Но, Пенелопа, ты же член библиотечного общества Форт Ворса. Ты же сама мне говорила, что истратила сотни долларов и что в городе в следующем году будет библиотека Карнеги.
— Конечно, но я не читаю. Библиотечное общество — это общественная деятельность: чаепития, танцы, обеды, прогулки. Мы собираем деньги, чтобы покупать книги, но мы их не читаем. Я уверена, что миссис Тигартен будет в ужасе, услышав однажды, как ты толкуешь о каком-то писателе по имени Харти.
— Гарди, — сказала Джессика, — Томас Гарди.
— Если тебе так нужно читать, ты должна выбирать более подходящие книги. Миссис Тигартен говорила мне, что романы, написанные мужчинами, не подходят для чтения молодым женщинам. Часто в них описываются очень неприличные вещи.
«Эта женщина — круглая дура», — подумал Тревис. Как Джессика может подолгу бывать с ней? Но, возможно, есть что-то, что связывает мать и дочь, он, как мужчина, этого не понимает.
— Джессика, я настаиваю, чтобы ты не обсуждала книги неподходящего содержания с моими друзьями. Я уверена, Тревис согласен со мной, что его жена…
— Бетти, подай миссис Грисхем ее лекарство, — прервал ее Оливер Дюплесси.
Пенелопа удивленно взглянула на отца.
