Барбара Картленд - Брак на небесах
Лицо герцога склонилась над ней, и его глаза изумленно смотрели на нее.
Глава 6
Сэмела вошла в парадное, и старый дворецкий поспешил к ней навстречу.
– Хорошо ли прогулялись, ваша светлость? Какой славный денек для прогулки!
– Да, день сегодня прекрасный, Хигсон.
– Но вашей светлости не стоит ходить слишком далеко. Вы так много сил потратили на уход за его светлостью, что вам следует поберечь себя.
Сэмела улыбнулась: Хигсон заботился о ней, как заботилась бы няня. Так же вели себя по отношению к ней и все пожилые слуги в доме: словно она дитя, за которым нужно ухаживать, которое надо баловать и оберегать от излишней работы.
Все это было для нее так необычно. Ведь дома она привыкла делать и решать все сама и сталкиваться со столькими трудностями в ведении хозяйства. Теперь ей иногда казалось, что она снова вернулась в детство.
– Его светлость спустился?
– Вот-вот сойдет вниз по боковой лестнице, где ему удобнее держаться за перила.
– Сегодня ему нужно побольше отдыхать, – заметила Сэмела вполголоса, словно говорила самой себе, и добавила: – Завтра, если его светлость будет в силах, мы совершим прогулку верхом.
– Я знаю, что это доставит вам большое удовольствие, – сказал Хигсон. – Никто не может сравниться с его светлостью, когда он сидит на коне.
Сэмела улыбалась, зная это не хуже дворецкого.
– Я мечтаю о завтрашней прогулке, – призналась она, – но я не захватила из дома свой хлыст.
Она не стала объяснять, что ей было бы стыдно за старый, отслуживший свое хлыст.
– Ничего страшного, ваша светлость. Здесь есть несколько хлыстов, которых вы, вероятно, не видели.
И он прошел в чулан под лестницей, где на мраморном столике лежали рядком множество разных хлыстов.
Сэмела ахнула, увидев такое разнообразие. Потом она протянула руку к самому красивому из них, с полированной ручкой, но Хигсон поспешно сказал:
– Это единственный хлыст, который вам не следует брать, ваша светлость.
– Почему? – удивилась она.
– Его светлость привез его из Индии, где, насколько мне известно, он был подарен ему магараджей.
– Из Индии?
Хлыст был тонкий и крученый, ручка была сделана из золота и инкрустирована небольшими драгоценными камнями.
– Да, конечно, такую ценную вещь нельзя использовать в качестве обычного хлыста.
– Дело не в этом, – ответил Хигсон. – Позвольте, я вам покажу, ваша светлость.
И он поднял хлыст и нажал маленькую кнопку на рукоятке, отчего из нее, как из ножен, выскользнула длинная острая рапира, весьма опасная на вид.
– Магараджа подарил этот хлыст его светлости, – пояснил Хигсон, – в качестве оружия, чтобы герцогу было чем обороняться, когда он ездил через джунгли.
Сэмела как наяву увидела мужа, умело применяющего это грозное оружие против кобры, соскользнувшей с ветки дерева, или против хищника, напавшего на него.
Хигсон вложил рапиру обратно в рукоятку и взял со стола другой хлыст.
– Вот этот вполне вам подойдет, ваша светлость.
– Конечно. По правде говоря, я никогда не пользуюсь хлыстом без нужды, хотя, конечно, полагается иметь его с собой.
– Уверен, что любая лошадь подчинится вам без насилия, ваша светлость, – заметил дворецкий, и в его голосе вновь прозвучала заботливая нотка, заставившая Сэмелу улыбнуться.
Затем, торопясь найти мужа, она быстро прошла через холл в его личную гостиную.
Стены этой прекрасной комнаты были сплошь увешаны портретами Бакхерстов – самыми ценными полотнами из всей коллекции картин в доме.
Но, войдя в гостиную, она видела только герцога, который сидел в кресле у окна и выглядел исключительно красивым в облегающих панталонах бордового цвета, визитке и высоко подвязанном сложным узлом галстуке.
Она так быстро подбежала к нему, что Бакхерст не мог не улыбнуться.
– Как вы сегодня? Вы не устали?
– Я чувствую себя как обычно. И с сегодняшнего дня не хочу ничего больше слышать о своем здоровье. От этого слова, смею вас заверить, у меня сразу портится настроение!
– Те, кто вас любит, не могут не интересоваться вашим самочувствием.
Герцог посмотрел на нее, и у него мелькнула мысль, что для Сэмелы слово «любовь» имеет совершенно иное значение, нежели то, которое придавали ему женщины, прежде объяснявшиеся ему в своих чувствах. Но сейчас ему не хотелось думать о них.
– Обед будет готов через минуту, а потом мы обсудим, чем будем заниматься днем. Я подумала, если вы не возражаете, не посмотреть ли нам расцветающие орхидеи в вашей оранжерее.
– С удовольствием. Странно, почему я сам не подумал об этом.
– Мне никогда не надоедает наблюдать их цветение, – сказала Сэмела. – Они так прекрасны! Но лучше я помолчу, пусть это будет для вас сюрпризом.
Герцог улыбнулся.
– До вас я даже не представлял сколько сюрпризов имеется в моем доме, и думаю, вы немало нашли их и в саду.
– Конечно. Я не мыслила себе, что на земле может быть такое замечательное место! Мне кажется, что это похоже на райские кущи.
Бакхерст снова не смог сдержать улыбки.
– Когда я впервые увидел вас, мне показалось, что это ангел спустился с небес. Так что райские кущи, должно быть, привычное для вас место обитания.
– Вы это серьезно? К моему разочарованию, многие говорят, что у меня ужасно юный вид! Они забывают, что рано или поздно я должна буду постареть.
– Да, к сожалению, от этого не уйти.
Наступило молчание. Потом он спросил:
– Что вас тревожит?
– Я думаю, что, возможно, вы разочарованы тем, что я не выгляжу старше и солиднее. Я всегда представляла себе герцогинь очень высокими и статными, и, наверное, если когда-нибудь мне придется надеть одну из больших тиар Бакхерстов, я стану похожа на гриб боровик!
Герцог, как ни удерживался, не мог не расхохотаться.
– Абсолютно верно, и потому лучше нам ограничиваться небольшими венками и обручами, которые здесь имеются в достатке.
Сэмела внимательно взглянула на него и спросила:
– А вы не заметили того, который был на мне во время венчания?
Герцог решил, что лучше не лгать.
– Нет. А разве на вас был венок?
Сэмела вздохнула.
– Мне так хотелось, когда мы подъезжали с папой к церкви, показаться вам достаточно хорошенькой для того, чтобы выступать в роли вашей невесты.
В ее голосе послышалась такое разочарование, что герцог был вынужден оправдаться:
– Понимаете ли, я нервничал, ведь я впервые венчался, а, впрочем, возможно, из-за сотрясения мозга я просто забыл свои впечатления о венчании.
– А для меня оно было поистине… потрясающим!
Но тут же, словно испугавшись своей восторженности, Сэмела поспешила сказать:
