Барбара Картленд - Монетка на счастье
— Это так. Перед тем, как мое везение кончилось.
Голос у него был намеренно бесстрастный. Но Клиона поднялась из-за стола.
— Вы понимаете, если бы мы тогда закончили игру, я не смогла бы с вами рассчитаться?
— Какое это имеет значение? Мы тогда не закончили игру, я проиграл, вы выиграли.
Наступило минутное молчание. Клиона стояла у стола. Его светлость все еще оставался в кресле, небрежно откинувшись на спинку, положив руку с изумрудным перстнем-печаткой на подлокотник. Он сидел совершенно спокойно, но Клиона чувствовала, что он наблюдает за ней.
Что-то в его лице, какая-то напряженность, которую она уловила за безмятежным спокойствием, вызвало ее подозрение. Она поглядела на блокнот, пытаясь вспомнить, когда именно начала выигрывать, какая ему шла карта, и вдруг в глазах ее вспыхнуло негодование.
— Вы поступили так нарочно! — вскричала она. — Вы дали мне выиграть. Вы слишком хороший игрок, чтобы нечаянно допускать такие ошибки. Теперь я вижу, ясно вижу, как это получилось. И я вообразила, будто сумела вас обыграть!
— Вы ошибаетесь, мисс Уикем, — спокойно отвечал лорд Рейвен. — Вы выиграли, а карточный долг, как вам известно, — долг чести. Я обязан просить вас принять проигранные мною деньги.
Он достал из кармана кошелек и высыпал на стол его содержимое. Зазвенели золотые монеты, затем лорд Рейвен достал из внутреннего кармана три пятифунтовые бумажки и положил их рядом с соверенами.
— Неужели вы думаете, я возьму ваши деньги? — гневно спросила Клиона.
— У вас в данных обстоятельствах нет выбора, — ответил лорд Рейвен. — Как я уведомил вас, я привык платить долги. Вы выиграли, и с этим покончено.
— Я выиграла, потому что вы сплутовали, — сказала Клиона. — Да, я знаю, вас шокирует это слово, — добавила она, когда у него поднялись брови. — Чем бы вы ни руководствовались, проиграть нарочно, когда можно выиграть, — плутовство. Быть может это проявление доброты; быть может, вам просто стало стыдно за мой жалкий наряд, и вы подумали — так проще всего дать деньги, и я смогу купить приличную одежду.
— Не разыгралось ли у вас воображение? — с полным хладнокровием поинтересовался лорд Рейвен. — Вы обвинили меня в плутовстве. Я пока еще не признал справедливость этого оскорбительного утверждения.
— Если я вас оскорбила, разве вы не нанесли оскорбления мне? — возмутилась Клиона. — Мы сели играть, чтобы провести время, развлечься, а вы использовали это как возможность навязать мне ваше благодеяние.
— По-моему, это вы затеяли состязание умов вместо игры, — спокойно заметил лорд Рейвен.
Отрицать справедливость сказанного было невозможно, и Клиона залилась краской, но она была слишком возбуждена, чтобы отвлекаться на побочное замечание.
— Я скорее умру, чем возьму у вас деньги, — объявила она.
— А я не могу оставлять у себя то, что мне не принадлежит, — возразил лорд Рейвен. — Деньги ваши — вы их выиграли.
— Тогда я сделаю с ними то же, что сделала с гинеей, которую вы дали мне в тот раз! — вспылила Клиона.
— Что вы, кстати, с ней сделали? — поинтересовался лорд Рейвен.
— Я швырнула ее вам вслед, — ответила Клиона. Он улыбнулся, и Клиона чуть не задохнулась от ненависти. — Смешно, конечно. Мне не следовало пускаться с вами в путешествие. Это была ошибка, но у меня не было выхода. Мне было некуда… деться…
У нее перехватило дыхание, и она смолкла, чувствуя, к своему ужасу, что того и гляди расплачется. Внезапно лорд Рейвен поднялся. Он взял деньги, положил их в свой носовой платок и завязал узлом.
— С вашего позволения, мы отдадим эту сумму, вызвавшую такой спор, в первый женский монастырь, который нам встретится в пути для ухода за больными.
Его капитуляция так поразила Клиону, что она ничего не сказала и только глядела на своего партнера, широко раскрыв глаза.
— Вы удовлетворены? — спросил он. И, не услышав ответа, улыбнулся и проговорил с неожиданной добротой: — Все хорошо, глупое дитя. Вы выиграли поединок.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
По мере того как они приближались к югу, становилось теплее. Итальянская жара радовала после снегов, мороза и свирепых ветров альпийского перевала.
По временам Клионе представлялось, что лошади никогда не доберутся до места, с таким трудом тянули они экипаж вверх по узким извилистым горным дорогам, где с одной стороны открывалась бездонная пропасть, с другой — высокой стеной, венчаемой пиками вершин, вставали горы.
Они с Берил кутались в меховую полость, спрятав руки в муфты и поставив ноги на специальные грелки, которые наполнялись на каждой остановке горячей водой. Но все равно зубы у них стучали и хорошенькие личики синели от холода, когда они добирались до очередной гостиницы.
В Италии дорога казалась однообразной — по настоянию Берил они без остановок ехали в Рим. Клиону огорчала подобная спешка, они проводили совсем мало времени в местах, которые проезжали, и было некогда осматривать достопримечательности.
Обычно они прибывали в какой-нибудь город поздно вечером и покидали его рано утром, и дни походили друг на друга — быстрая езда, карета раскачивается и подпрыгивает на ухабах скверных дорог в облаке пыли, закрывающей вид на ландшафт из окон экипажа. Лорда Рейвена видели мало. Он предпочитал ехать верхом, невзирая на погоду, лишь изредка удавалось его уговорить передать поводья форейтору и сесть в карету, чтобы поиграть с дамами в карты и послушать сплетни.
Клиона не могла отогнать от себя мысль, что так даже и лучше — для Берил его внимание было бы тягостным: она томилась и грустила с того самого дня, как покинула Лозанну, а в ней лорда Маунтавона. Ничто ее не интересовало, она была погружена в свои мысли и порой часами не произносила ни слова, односложно отвечая Клионе на ее замечания.
— Знаю, любовь моя, я нагоняю смертельную скуку, — говорила она виновато. — Но стоит мне подумать, что я уезжаю все дальше от Иана, и я впадаю в глубокое уныние.
— Ты испытываешь к лорду Рейвену теплые чувства? — спросила Клиона, помолчав.
— К Сильвестру? Ну конечно, я испытываю к нему нежность, — отвечала Берил. — Он суров, беспощаден, он решителен и упрям — мне все это нравится в мужчине. Не огорчайся, Клиона. Я буду хорошей женой милорду, хотя он не сможет помыкать мною, как всеми остальными.
— Ты думаешь, справедливо по отношению к лорду Рейвену… что тебе дорог совсем другой человек? — спросила Клиона.
Его светлость был ей ненавистен, и все же она чувствовала, что Берил поступает с ним не лучшим образом, собираясь за него замуж, когда сердце ее отдано другому.
