Карен Хокинс - Ночь в Шотландии
И все же этот случай кое-чему научил меня. Теперь, покупая артефакт, я не спускаю с него глаз до тех пор, пока его благополучно не доставят мне в руки. С тех пор меня ни разу не обманывали.
Мэри, всем нам не хочется совершать ошибки, но если на каждой ошибке, при каждом обмане мы учимся и не позволяем этому повториться, тогда опыт — это не проигрыш, а выигрыш на всю жизнь. На короткий миг наша гордость может быть уязвлена, но от этого наше будущее только выиграет».
Мэри стучала по железной решетке своей серебряной щеткой. Металлический звук получался необыкновенно громким и долгим. Хорошо, камин уже почти догорел. Она бы даже радовалась своей затее, если бы сыпавшийся пепел не заставлял ее чихать.
Каждый удар резонировал в трубе как гонг, что бесконечно воодушевляло ее. Она покажет Эрролу, что ее нельзя угнетать.
Мэри стучала снова и снова, потом останавливалась, чтобы растереть начинавшее болеть плечо. Хуже всего, что ей неимоверно жгло глаза от рассеявшегося повсюду пепла. А еще ей было неудобно стоять на коленях на твердой каменной плите так близко к камину, но она продолжала делать свое дело.
Мэри пошевелила плечами и начала стучать с новой силой. Если уж быть честной перед собой, то надо признать, что по-настоящему она расстроилась не из-за положения пленницы. Она была уверена, что в конце концов окажется на свободе. Просто как она ни старалась, не могла забыть вчерашний поцелуй графа.
Ее опыт в поцелуях был весьма скромным. Те несколько взрослых мужчин, что жили по соседству, вели себя сдержанно и спокойно. И не принадлежали к тому типу представителей противоположного пола, что могли запросто сорвать поцелуй, особенно у дочери викария. Одно дело — пренебрегать осуждением общества, и совершенно другое — проделывать это почти на глазах потрясенного священника.
На ее счастье, у Мэри до приезда в Шотландию случилось два быстрых и абсолютно не впечатливших ее поцелуя, ни один из которых ей не запомнился.
И теперь она была уверена, что поцелуй графа не забудет никогда. Такой страстный, чувственный, и властный, и… Мэри даже не могла подобрать слова, чтобы описать свои ощущения в тот момент. Даже теперь, спустя день, у нее все еще горели губы.
Вообще-то она считала, что настоящий путешественник не должен так реагировать на простой поцелуй. Настоящие путешественники все воспринимают легко, спокойно и с достоинством. Они не вспоминают снова и снова какое-то мгновение, пока ощущение и воспоминание не отпечатаются в мозгу навсегда.
Нет, настоящий путешественник должен справляться с тем, что отвлекает внимание от основной цели: поцелуи и ноющие плечи.
Собравшись с силами, Мэри еще сильнее ударила щеткой по железной решетке, и рука немного дрогнула. Вместо того чтобы попасть по краю решетки, конец щетки соскользнул на тлеющее полено. В воздух взметнулись искры, полено раскололось на две половинки, и одна упала на пол и откатилась к краю каменной плиты перед камином, всего в нескольких дюймах от ее платья.
Мэри охнула и отскочила назад. Как раз в этот момент дверь в комнату открылась.
Граф за секунду оценил ситуацию. Выругавшись, он подбежал к камину, вырвал из рук Мэри щетку и ногой затолкнул в камин дымившееся полено.
С побелевшими губами и сверкающими от ярости глазами граф повернулся к Мэри:
— Вы что творите, черт возьми?
Мэри только открывала и закрывала рот, все еще дрожа от мысли о том, как близко к ее платью оказалось горящее полено.
— Отвечайте мне, черт возьми! Вы понимаете, что могло произойти?
Резкий тон переключил ее внимание.
— Конечно, понимаю, — ответила она слегка дрожащим голосом. — Я вела себя осторожно, но потом расстроилась и… — Мэри покачала головой, глядя на решетку, где теперь, весело потрескивая, горели поленья, как будто ничего ужасного и не произошло. — Я ударила и случайно попала по одному полену, и оно выкатилось.
— Замок уже горел однажды, — мрачно смотрел на нее Эррол. — И я не позволю, чтобы это повторилось.
Мэри почувствовала себя виноватой. «О Господи, нет. Я даже не подумала об этом».
— Эррол, я не собиралась подвергать риску вас или кого-то другого. Я просто хотела создать шум, но для этого вы оставили мне очень мало возможностей.
Эррол одарил ее таким взглядом, что сразу стало понятно: его не интересуют объяснения Мэри.
— Это останется у вас, — обратился он к двум глазевшим у дверей лакеям и отдал им щетку.
Те кивнули и исчезли.
— Вот так. Все закончено, — повернулся он к Мэри.
У Мэри почему-то было такое чувство, будто она разочаровала его. И эта мысль встревожила ее больше, чем следовало.
— Простите, я испортила ваш день, но мне нужно поговорить с вами.
— Если вам что-то нужно, вы могли бы просто сказать об этом одному из лакеев.
— О? Неужели они принесли бы мне стул? Стучать стулом по полу было бы намного легче, чем щеткой.
— Удивлен, что вы не стучали щеткой по полу.
— Это повредило бы дерево. Кроме того, я воспользовалась эхом в трубе, чтобы усилить звук, — с некоторой гордостью произнесла Мэри. — Я подумала, что с моей стороны это довольно умный ход.
Он скривил губы, и во взгляде уже не было такой ярости, как прежде.
«Итак, у нашего мрачного графа присутствует чувство юмора? Это хорошо», — подумала Мэри. Это помогло ей овладеть собой, так как напомнило, что он такой же человек, как она, и способен делать ошибки. Ей надо только находить эти ошибки и использовать их в своих целях.
— Полагаю, я должен поблагодарить вас за то, что не испортили мне пол? — Граф окинул взглядом комнату.
— Должны, но сомневаюсь, что вы сделаете это. — Мэри опустила глаза на платье и поморщилась, увидев тлеющую золу. — Боюсь, я испортила свое платье.
— Так вам и надо, — бессердечно отрезал граф.
— Неудивительно, что я испортила платье, — нахмурилась Мэри, — у меня даже стульев нет, чтобы присесть. Мне приходится все время сидеть на краю кровати, а это очень неудобно.
— Но это только ваша вина, что у вас нет стульев, — пожал плечами граф. — И только ваша вина, что теперь у вас не будет и щетки, чтобы расчесать волосы.
Да он просто невыносим! Несмотря на свое раздражение, Мэри не могла не заметить поразительный контраст между его черными волосами и светло-зелеными глазами, который подчеркивал солнечный свет, льющийся в окна. Длинные золотистые лучи придавали блеск его коже, подчеркивали строгие контуры рта и делали его похожим на греческого бога возмездия.
Когда Мэри встретилась с ним в первый раз, она подумала, что яркое солнце хоть немного развеет ту мрачную таинственность, которую он распространял вокруг себя, но их встреча сегодня утром рассеяла иллюзию. Если уж на то пошло, солнечный свет сделал его совершенно неотразимым, потому что в лучах солнца его прекрасные глаза приобретали оттенок молодой листвы. В обрамлении черных ресниц они были невероятно красивы, а ее светло-карие глаза казались ужасающе невыразительными.
